Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины

Веденская Татьяна

– Да не за что, Анечка. – Олег заботливо похлопал Анну по плечу, но расписку все же взял. Ну а что? Так положено. Да она и не возражала, ни одного вопроса, кроме того, как ее, эту расписку правильно написать. – А на что, кстати, деньги?

– На врача, – отмазалась Анна заранее заготовленной отмазкой, чем вызвала у Олега недовольство и приступ подозрительности. Отчего это они там собираются лечиться за такие деньги? А вдруг она так больна, что не сможет отдать… – Это для Полины Дмитриевны, – тут же добавила Анна, и Олег успокоился.

Через

три дня – всего три дня – адвокат сообщил, что в центральном загсе все готово и что они могут пожениться в любое удобное для них время. Анна сообщила об этом Матгемейну, и, к ее величайшей радости, он отреагировал на это сообщение положительно. Достал откуда-то из недр своего рюкзака золотые кольца – где только достал, ведь она запретила ему выходить из дома.

– Ты не должен был… – растроганно пробормотала она, примеряя кольцо. Оно село на ее пальчик как влитое. Большой тайны в этом не было: еще на фестивале Матюша подарил Анне медное колечко с чеканкой, которое она почти не носила, но хранила дома с большими почестями. Небось по нему и мерял.

– Я должен. Ты не понимаешь. – Матгемейн попытался что-то объяснить о том, что он очень хочет, чтобы они поженились, и не только потому, что это решит какие-то проблемы. Что он вообще-то даже расстроен, что они женятся вот так, из необходимости. Он бы хотел, чтобы они поженились в одном ирландском замке недалеко от Дублина, там очень красиво.

– Как же я люблю тебя, – прошептала Анна, прижимаясь к своему Матюше. Она утопала в его огромных ручищах и обожала это чувство – словно ты маленькая девочка, сидишь на коленях у сильного и смелого великана, который никому тебя не даст в обиду. А ведь Матюша еще при этом та-ак ее обнимал…

Про долг она ему, конечно же, ничего не сказала. Незачем ему нервничать. Все равно ему-то неоткуда денег взять – на метро вон у нее просил. Говорит, карточку почему-то заблокировали. А на самом деле наверняка просто кончились его накопления. Много ли их может быть у музыканта.

Так что пусть живет спокойно – уж Анна привыкла справляться со всем сама. Лишь бы Матюша был счастлив. Лишь бы все хорошо… О том, что он как-то сам узнает или догадается о происходящем, она не волновалась. Самому-то ему узнать – откуда. Загс, полный русскими людьми, адвокат, свободно входящий в двери с надписями «Служебный вход». Ну, так Матюша по-русски не читает.

Анна была в бежевом костюме, Матгемейн же, как его ни пытались отговорить, уперся и пришел в загс в клетчатом килте, в котором частенько выступал, и теперь пугал своими волосатыми ногами всех остальных граждан, которых занесло в этот день в центральный загс. Свои уже давно не пугались – привыкли. Чего возьмешь с иностранца. Вся толпа: Нонна, Женя, Олеся, баба Ниндзя и дети, даже Максим Померанцев – стояла отдельно, в стороночке, и ждала вызова от адвоката. Было мирно и радостно, как и положено в такой вот торжественный день.

– А это будет законно? –

спросила Женя, для которой даже прохождение куда-либо без очереди всегда было чем-то из ряда вон, преступлением, за которым неминуемо последует наказание. Хотя бы в виде криков людей в этой самой очереди. Когда Женя выбирала себе профессию, она искала такую, где бы ей пришлось иметь дело в основном с цифрами и компьютерным экраном, нежели с людьми, так как она старалась избегать конфликтов в любых их формах. Ее желание нравиться всем и быть хорошей девочкой иногда доходило до абсурда, но что поделаешь. Воспитание. Мама.

– Что будет законно? – лениво поинтересовался Померанцев, которого уж вообще непонятно что сюда принесло. Без него бы обошлись. Уж Нонна пыталась испепелить его взглядом, но Померанцев на это только поинтересовался, не одолжить ли ей «Визину» – что-то глаза раскраснелись. Да и мешки под глазами, тоже нехороший признак. Надо больше отдыхать и не давать негативным эмоциям прорываться наружу.

– Ну что, их вот так поженят, без очереди? – Женя спросила и немного осела, став словно чуть ниже. Померанцев усмехнулся и заверил ее, что сам акт гражданского состояния будет самым что ни на есть настоящим, а то, что вне списка, так на это адвокаты и нужны.

– А почему так долго? – спросила Нонна, которую так и подмывало ворчать, неважно о чем, главное, чтобы на Померанцева.

– Долго мы ждали, пока Анна прическу доделает, – влезла Олеся, пытаясь нейтрализовать Нонну. И без нее хватало проблем. Матгемейн держал свою Анну за руку и стоял у стеночки так смирно, так недвижимо, что становилось даже жаль – черт его знает, что сейчас творится в его ирландской голове.

– А ты в день нашей свадьбы домой пришла без прически, – заметил вдруг Померанцев, неожиданно оживившись. – Не стала делать?

– А я как чувствовала, что ты не придешь, – пробормотала Олеся после невольной паузы. Что отвечать. План был – отстреляться на прослушивании, затем переодеться, сделать прическу у Анны и потом прийти в загс. План был – план сплыл, а Померанцев ничего такого тогда не заметил.

– Чувствовала, значит? – кивнул он, задумчиво посмотрев на нее. – Всегда приятно, когда твоя девушка тебя хорошо знает.

– А ты не пришел! – возмущенно напомнила вдруг ему Нонна, найдя наконец идеальный повод прицепиться к Померанцеву.

– А это не твое дело, дорогая Нонна, – холодно, сквозь зубы процедил Померанцев, не сводя взгляда при этом с Олеси.

– Конечно, это не мое дело, – кивнула Нонна, полная искреннего и неподдельного (и такого своевременного) сострадания к травме своей хорошей подруги. Проблема была только в том, что Нонне не было известно второй части этой драматической истории. О том, что Олеся сама не явилась в загс, Нонне решили не говорить – на всякий случай. Она была хорошей подругой, но порой становилась непредсказуемой. Особенно когда была уверена, что действует в чьих-то интересах и знает, как будет лучше.