«Впусти любовь»
Шрифт:
заставит повзрослеть любого.
Джей — типичный американский "пай-мальчик" с голливудской внешностью: светлые волосы
и глубокие, тёмно-карие глаза. В нём примерно шесть футов мышц, но это не выглядит в стиле я-
провожу-в-качалке-десять-часов-в-день. Он статный и просто чертовски прекрасен. Да, прекрасный
— это именно то слово, которым можно его описать.
И он хочет от отношений большего, чем я — по крайней мере, он так считает. Если бы всё было
так, как
останавливались только для того, чтобы есть и спать. Но я ещё не готова — и не уверена, что когда-
либо буду. Я имею в виду, мы многое попробовали, но не всё, ну, вы понимаете... Он милый и
добрый, и чертовски смешной, но я просто не могу заставить себя полюбить его. А если я не люблю,
то и не могу полностью ему отдаться. Не то чтобы я была очень консервативной или старомодной —
я уж точно не против секса перед свадьбой. Не поэтому я не хочу с ним спать. Я просто не люблю
его, а мне кажется, что если ты собираешься отдать кому-то своё тело, то ты должен делать это по
любви. Если это делает меня консервативной, то… пожалуйста.
После того, как Мелани доделывает свою причёску, она заходит в спальню и издает длинный
громкий вой.
— Чёрт, детка! Ты выглядишь потрясно!
От её слов горячий румянец появляется на моих щеках.
— Прекрати смущаться, Мэдди. Когда-нибудь ты, наконец, поймёшь, насколько ты красива. Не
хочу показаться приземлённой, но как бы ты заполучила кого-то типа Джея, если бы не была
красоткой?
— Думаю да, Мел. Только вот я этого не вижу. Хотя, покажи мне хоть одну девочку-подростка,
которая замечает собственную красоту. Возможно, однажды я пойму.
Даже я замечаю, что мои слова звучат неубедительно. Я знаю, что не уродина, но и красавицей
себя не чувствую. У меня никогда не было матери, которая могла бы научить меня накладывать
макияж или одеваться так, чтобы подчеркнуть свои достоинства. Так что, я должна была разбираться
во всем сама. До сих пор разбираюсь.
Как только Мелани выходит из комнаты, чтобы сообщить маме Крейн наши планы на вечер, я
мельком смотрюсь в зеркало, чтобы увидеть то, что видит Мелани.
Ноги? Проверила. Всё-таки, мой рост — метр семьдесят. Они достаточно стройные, но не
худые. Я бегаю по утрам, так что они слегка накачаны — женственно накачаны. По крайней мере, я
надеюсь, что они выглядят женственно; качок — это не то слово, которое мне хотелось бы слышать.
Я надеюсь, что в меру короткие плиссированные узкие шорты морского, светло-голубого цвета мило
открывают мои ноги. А белые, пробковые туфли с бантиком на каждой лодыжке — милый
7
ЛЮБОВНЫЕ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
завершающий штрих. Простая серая туника очерчивает все изгибы и завершает мой образ. Может
быть, Мел всё же права.
Мои золотистые волосы слегка выцвели на солнце и мягкими каскадами спадают до середины
спины. Обычно, я их закалываю, но Мелани настояла на том, чтобы я оставила их распущенными и
волнистыми. Я позволяю ей делать из меня барби, и, честно говоря, не могу сказать, что мне это
совершенно не нравится. Но настоящий фурор — это мои глаза. Они ярко-зелёного цвета. Они даже
не выглядят настоящими, и когда я подхожу ближе к зеркалу, то вижу небольшие золотые блики по
краю радужки, которые могут быть сымитированы линзами. Я всегда любила свои глаза, потому что
они достались мне от матери. Я видела несколько её фотографий из детства. И, даже если бы мои
глаза были самого блеклого, мрачного и некрасивого коричневого цвета, я всё равно любила бы их,
пока они были бы глазами моей матери. Это единственная вещь, которая досталась мне от неё в
наследство.
Я оставила попытки уложить свои волосы и позволила Мелани закончить приготовления за
меня, но настояла на простом макияже — мягкие розовые румяна, прозрачный блеск для губ и лёгкое
прикосновение золотистых теней на веках. Немного туши, и образ завершён.
Признаю, теория Мелани определённо имеет основание. Я действительно горячо выгляжу.
Может быть, это была заслуга комплиментов Мелани и мамы Крейн, но я чувствую себя прекрасно.
Знаю, не всё в моей жизни идеально — Господи, я знаю это лучше остальных — но я чувствую, что
скоро всё изменится.
***
Мы паркуем старую и избитую Хонду тёти Мэгги и направляемся к озеру. Ребята уже разожгли
прощальный костёр, и языки пламени взвиваются в ночное небо. Все собрались вокруг костра —
никто ещё не пил. Я никогда особо не любила пить. Не поймите меня неправильно, я думала об этом
— онемение и боль, и всё такое, но я не вижу в этом смысла. Алкогольная нирвана, в конце концов,
исчезнет, а боль, к сожалению, останется навсегда.
В чьей-то машине громко играет рок. По мере того, как мы приближаемся к друзьям, я с трудом
узнаю слова песни Fun "WeAreYoung". Девочки: Кэти, Джулия и Линдсей уже танцуют. Мел
присоединяется к ним, а я подхожу к Джею.
— Эй, милая! Оу, ты выглядишь... ммм... оу... да, ты определенно хорошо выглядишь сегодня.