VR 5. Аннигиляция

Трофимов Алексей

— Ознакомься и прими к сведению.

Бегло просмотрев и осознав основную мысль я скривился. Не сказать, что это было неожиданно, вариант ликвидации заключённых после того как они сольют всю информацию был нормальной практикой, но все же я дал им слово, гарантировав свободу взамен за информацию. Но этот факт я бы мог списать на непреодолимые обстоятельства. В целом же меня возмутило совсем не это.

— С чего вдруг казнить их должен лично я?

— Так решил Шульгин. Он ознакомился с делом и пришел к выводу, что все должен сделать ты и именно с террористами. Никаких замен и левых заключенных не будет. Он проконтролирует лично, — услышанное вызвало гнев. Когда кто-то начинал лезть в мою жизнь раздражало всегда. Но особенно

раздражало, когда это был Шульгин. Своеобразный способ мести мелкими пакостями вроде этой стал почти привычным с того момента, как я отказался с ним работать. Да и смерть Хантера от моих рук это тоже пятно на репутации его псов. Они столько за ним гонялись, а нашел его какой-то безродный выскочка. Глубокий вдох, выдох… стало немного отпускать. В конце концов ничего нового еще одно убийство для меня не решит. — Так что хочешь ты этого или нет, но придется. И давай без глупостей, а то зная тебя…

— Все будет сделано в лучшем виде. Не переживай.

Развернувшись я направился в сторону выхода, взялся за ручку двери, потянул на себя.

— И вот еще что, — сказал в спину Бруствер. — С тобой хотела поговорить твоя подружка.

Упоминание ее в таком статусе не вызвало никаких эмоций. Впрочем с самого нашего знакомства я ничего к ней не ощущал. Даже тот факт, что в одной из прошлых жизней мы были близки ничего ровным счетом не менял. Я просто ничего к ней не чувствовал.

— Зачем мне говорить с покойницей? — тихо ответил я и вышел.

Вернувшись в свой кабинет уселся за стол. На широком мониторе всплыл отправленный мне приказ о ликвидации. Закрыл и полез в отчеты по последним инцидентам. Как оказалось, за время моего отсутствия накопилось их много и каждый нужно было подвергнуть анализу. Я скривился. На фоне этой нудной работы даже смертная казнь выглядела развлечением. Какое никакое, но все же разнообразие. А тут одно и то же от рассвета до заката. Читай, систематизируй и распихивай по кластерам…

Но тем не менее, даже не смотря на скуку, желание принимать личное участие и выступать в качестве палача категорически не хотелось. После смерти Хантера я вдруг понял, что больше не испытываю к оставшимся заключенным никакого негатива. Впрочем позитива я тоже не испытывал. Ни к чему. Было ощущение, что с его смертью где-то глубоко внутри меня что-то выгорело практически полностью, лишив любого проявления человечности. Даже мимолетная мысль о прекрасном прошлом не всколыхнула ничего. А то, чем я занимался последние полгода и вовсе стало казаться абсолютно бессмысленным и бесполезным. С ног до головы перепачкавшись в крови я так и не нашел удовлетворения в содеянном. Неужели я и вправду рассчитывал его там найти?

Часа через четыре пришло очередное оповещение. Я встал из-за стола и отправился на нижние этажи. Спустившись на лифте и пройдя метров двести по ярко освещенным бетонным коридорам я оказался в оружейной «последнего пути». В пучине затхлого, мертвого воздуха там, как впрочем и всегда, был всего один человек. Такой же безликий как и все мои коллеги, но мрачный, угрюмый и неразговорчивый — палач. Увидев меня он ткнул пальцем на стол. Там лежал пистолет для гуманного упокоения нелегалов. Являйся бы они жителями города, то все было бы иначе — разбирательства, адвокаты, суды и заслуженный приговор, а так… выстрел в голову в упор и все. Человек падает замертво без единой царапины, но с мозгом превращенным в фарш. Дальше на органы или в мусоросжигатель. Такой вот бесславный конец.

Я взял пистолет в руку, он показался мне тяжелым, массивным и неудобным, проверил электронную обойму. Индикатор безымоционально пискнул и засветился. Две цели — два заряда.

Я пересек помещение и вышел уже в другую дверь. В лицо еле заметно пахнуло свежим воздухом. Сделав вдох я закрыл забрало и осмотрелся. Оскалился.

Во внутреннем дворике окруженном темными стенами, с смотрящими на него множеством маленьких окон камер, людей было гораздо больше,

чем обычно. Помимо двух приговоренных, что с завязанными за спиной руками стояли на коленях и смотрели в мою сторону было еще шестеро. И все как один на броне имели эмблему трехголового пса. Двое стояли у заключенных, положив стальные руки им на плечи, оставшиеся четверо стояли у стены слева от меня и внимательно наблюдали, держа в руках оружие.

— А вот и наш товарищ сержант, — раздался голос ближайшего из четверки. Он был без шлема и довольно улыбался — Шульгин. — Что-то не сильно ты торопился. Мы тебя заждались.

Его слова эхом отразились от бетонных стен и взмыли куда-то высь искажено повторяя сказанное, в окнах началось шевеление и сквозь небольшие просветы начали прорисовываться лица любопытных наблюдателей. Возможно, в будущем кто-нибудь из них окажется здесь и так же под внимательные взгляды бывших сокамерников превратится в кусок мяса, а пока они будут лишь свидетелями не самого справедливого правосудия.

Ничего не ответив я отправился в сторону приговоренных, на ходу активируя режим стрельбы. Желание находиться рядом с главой всей силовой структуры города попросту не хотелось. Поэтому нужно было просто закончить все поскорее и уйти. Совсем. С последующим увольнением.

Вытянув руку, остановился. Предо мной был парень чье имя я так и не смог вспомнить. Приложив ствол ко лбу, нажал. Легкая вибрация в ладони и с выпученными глазами и открытым ртом покойник завалился на пол, гулким эхом послышался смешок Шульгина и какие-то его слова. Я не слушал ибо велико было желание развернуться и проделать с ним похожую процедуру.

Я сделал шаг сторону, боковым зрением видя как уносят тело убитого мной заключенного и посмотрел на вторую жертву. Она не моргая смотрела в мое лицо, по щекам текли слезы, но она улыбалась. Так искренне… Ее губы шевельнулись, я не услышал сказанного, но смог это прочесть и дополнить в своей голове.

— Максим… — ее голос вспыхнул в моей голове и от услышанного я вздрогнул. Она замолчала, но… — Мы ведь всегда будем вместе? Ты мне обещал. Помнишь?

— Да. Ты для меня все, — послышался мой ответ, а перед глазами появилась квартира. Старенькая, с потёртым обоями и кровать, в которой мы лежали. Ее голова была на моем плече, а длинные волосы раскинулись на моей груди. — Просто не всегда получается это правильно показать. Просто…

— Я знаю, Максим. Я все з…

С силой сжав глаза и тряхнув головой я снова увидел ее стоящую предо мной на коленях. К ее голове был приставлен ствол пистолета, а палец с силой давил на курок, но я чувствовал, что не могу сжать сильнее. Мне словно мешали это сделать.

— Ты должен это сделать, — это я услышал уже четко и точно не в моей голове. Она умоляюще смотрела на меня и буквально выпрашивай смерть. — Иначе…

— Ну же!

Раздавшийся голос Шульгина заставил меня дернуться. Я отвернулся от Лены и глядя в лицо Цербера попробовал нажать на курок, но не мог. Просто не мог. Я чувствовал как сводит мышцы в руке и дрожит застывший в движении указательный палец. Снова посмотрев на Лену я опять начал слышать в голове ее голос, а перед глазами стали мелькать кадры из иллюзорного прошлого. Того придуманного мира, в котором мы были счастливы. Я чувствовал ее прикосновения, вдыхал аромат ее тела, укутывался в шелк ее волос. Еще минуту назад я не помнил этого, а сейчас не мог остановить поток воспоминаний.

Мир вздрогнул и на мгновение размылся, я поднял левую руку и схватил ее за шею, медленно сдавливая, но наткнувшись на очередной барьер опять ощутил, как сводит в спазмах мышцы.

— Ты… должен… — еле слышно прохрипела девушка, а сзади послышались шаги. Тяжелые, медленные, гулкие.

— Давай! Убей ее! Всего один выстрел и…

— Нет, — сказал я и окутался барьером, убирая руку от девушки, вначале от шеи, потом от головы. — Я обещал ей жизнь в обмен на информацию, а значит она будет жить. Хочешь ты того или нет.