Врачебные предписания

Дуэйн Диана

— Мне спуститься с вами и помочь вам?

— Нет, спасибо, — ответил доктор и вытащил миниатюрный поляризационный офтальмоскоп — прибор для осмотра внутренней оболочки глаза, — Капитан не разрешил спуск на планету кому бы то ни было, за исключением руководителей отделов, пока не удалось более точно откалибровать транслейтор.

— Похоже, что это вы ему посоветовали, — сказала Лия, выглядывая из-за двери.

— Именно так.

— Еще один повод для вас, чтобы поработать за двоих, не так ли? — спросила она.

— Вы не правы, — сказал Маккой закрывая свой небольшой черный портфель. Затем открыл его снова,

чтобы уложить туда радиолапароскоп — прибор для осмотра брюшной полости — и шпатель. — Вы должны завершить свою работу здесь и позаботиться о сохранности полученных нами данных, Лия вздохнула. Очевидно, она не раз слышала такого рода рассуждения и усвоила, уже что препираться в этом случае бесполезно.

— Желаю вам приятно провести время, — сказала она.

Маккой заворчал, подхватил свой черный портфель и отправился в сторону транспортного отдела.

* * *

Доктор обнаружил Спока сидящим на полу в постройке, которая, по всей видимости, была основным зданием орнов в пределах этой просеки. Потом сканирование позволило обнаружить еще много таких просек с подобными постройками, но, по всей вероятности, наряду с этими зданиями имелись и обычные — из дерева и камня.

«Что все это значит? — думал Маккой. — Или похожие на настоящие дома принадлежат другим видам? Но зачем деревьям, обладающим разумом, дома? А третий вид, кажется, обладает непостоянными физическими свойствами… Надо попробовать рассмотреть эти версии в отдельности…»

— А, это вы, доктор! — сказал Спок, взглянув на него снизу вверх. — Я думал, что у вас не найдется времени присоединиться к нам.

— У меня не было выбора, — ответил Маккой. — Информация поступает на корабль в таком ничтожном объеме… Спок окинул его жалостливым взглядом, хотя вряд ли это было необходимо сейчас.

— Вы имеете ввиду информацию медицинского характера? — спросил он. — Мы в настоящее время больше внимания уделяем лингвистическим проблемам, я боюсь, что…

— Охотно верю, что дело обстоит именно так. И каковы же результаты, — лейтенант? — спросил Маккой через его плечо. Дженис Керазус оторвалась от своего трикодера — эту штуковину орнет, с которым она разговаривала, продолжал рассматривать с интересом.

— В общении ощущается недостаток глаголов, — с отчаянием в голосе произнесла она.

— Нам всем их не хватает, моя дорогая, — успокоил ее Маккой. — Именно так. — Он пошел к Чехову, на минуту задержавшись возле Моррисона -Как идут у нас дела?

— Сейчас я являюсь объектом медицинского исследования, которое проводит этот парень, — произнес Моррисон. Он сидел на полу, скрестив ноги, а напротив него расположился орнет, свернувшийся в совершенно круглый шар без внешних признаков глаз или каких-либо других органов чувств. — Я ничего не ощущаю.

— Не стоит жаловаться, — сказал Маккой.
– По крайней мере, не следует так строить своих фраз. Ты ведь не знаешь, каким способом здесь определяют пониженную чувствительность. Может быть, это что-то поувесистее обычного неврологического молотка. Итак, мистер Чехов?

— Вот все, что вы заказывали, сэр, — ответил тот.

— Ммф, — произнес Маккой, присев на корточки рядом с Чеховым, и начал просматривать протянутые листы. Результаты исследования серологии, о которых он просил Чехова, оказались необычными, если не сказать больше. У этих существ

вряд ли была кровеносная система в общепринятом понимании, когда подразумевается сердце и сосуды. Поэтому нельзя было определить точно, что за жидкость или какая ее часть протекала в их телах, выполняя функцию перфузии, то есть была вместо крови, а какая часть не участвовала в этом процессе, представляя собою как бы замену «твердых» тканей, например, мышц. Маккою пришлось в своей жизни встречаться с несколькими типами протоплазменных существ, но такой недифференцированный тип попадался ему впервые. Обычно, когда такое существо становилось взрослым, в ном все же появлялись хоть какие-то признаки многоклеточного строения. Но теперешняя ситуация была озадачивающей и одновременно давала ему как пищу для размышлений, так и материал для очередной научной статьи.

— Бедный Дайэтер, — подумал доктор, улыбаясь. — Решил, что все огорчились из-за последней статьи! Они хотят поставить на уши несколько галактик. — Он хмыкнул, просматривая результаты серологических тестов, а затем тестов с покровными тканями.

Существо заявило о себе звуком «хм». Маккой взглянул на Чехова, потом на орнета.

— Сожалею, что не заметил вас, сын мой! — произнес он. — Меня зовут Маккой. Я доктор.

Орнет издал какой-то царапающий звук, который транслейтор перевел как:

— Что означает — сын?

— Доктор, — обратилась к нему Керазус, — ради Бога, переведите свой транслейтор в режим связи с моим, хорошо? У меня есть возможность подключения дополнительного словаря.

— Идет. — Он адаптировал свой трикодер и затем вновь обратился к орнету:

— Сын — термин, означающий дружеское расположение, — произнес доктор. — Это когда тебе кто-то нравится. Наступила пауза, после которой орнет произнес:

— Нравится? — существо шлепнулось сбоку о ногу Маккоя словно дружелюбно настроенный кот.

— Правильно. Это тоже означает расположение. А можно мне прикоснуться к тебе? — Маккой внутренне напрягся, ожидая ответа.

— Прикоснуться — да.

Доктору очень хотелось сделать соответствующий жест, поскольку он уже прочитал первую часть отчета о покровных тканях этих существ, и он дружелюбно похлопал по коже орнета, — Это один из способов, — произнес он, — проявления дружелюбного расположения друг к другу.

— Дружеское, да! — бодро повторил орнет. Из его туловища высунулась округлая, с тупым концом, псевдоподия, которой он похлопал по спине Маккоя.

Тот хохотнул и вновь погладил блестящую радужную кожу. Кожа — это, конечно, было не совсем удачным названием для внешней оболочки существа, поскольку пробы с нее были не в большей степени многоклеточными по строению, чем другие ткани тела. Скорее всего, это больше напоминало толстую мембрану с избирательной проницаемостью, похожую на мембраны клеток крови, кожи, мышечного волокна. Только мембрана-кожа была в пять тысяч раз толще тех межклеточных мембран, «Каким же образом возникла такая мембрана? — подумал он. — Как организму удастся обеспечивать перфузию этой мембраны, не говоря уже о том, чтобы доставлять в ее толщу питательные вещества? Ведь в ней нет никаких сосудистых структур! Далее, если учитывать правила существования полупроницаемых мембран, то любой дефект в ней привел бы к вытеканию жидкой среды всего организма наружу, однако этого не происходит!»