Врачебные тайны. Пороки и недуги великих
Шрифт:
Он: «А что бы ты сделала на моем месте?» — «Я бы на твоем месте ушла в монастырь».
Он: «Добрая ты, волчица…» Все хотел перевести в шутку.
А я говорила серьезно: «Ты так не излечишься. Сейчас пойдут полумеры — химия, облучение…» Так и получилось…»
В июне 2000 года Приемыхов угодил в больницу после того, как у него внезапно поднялась температура до 37 с небольшим градусов и не опускалась в течение нескольких дней. Полагая, что все обойдется, Приемыхов взял с собой свой новый сценарий — о князе Владимире Красное Солнышко. Однако в конце августа больному стало совсем плохо.
РассказываетЕ.Васильева: «Умер Валера неожиданно (25 августа 2000 года). Рядом
Роберт Рождественский (62 года) — поэт, поэт-песенник («Спрячь за решеткой» (из х/ф «Неуловимые мстители»), «Погоня» (из х/ф «Новые приключения неуловимых»), «Мгновения», «Песня о Родине» (из т/ф «Семнадцать мгновений весны») и др.
Опухоль мозга врачи обнаружили у Рождественского в 1990 году. Несмотря на страшный диагноз, поэт воспринял это сообщение с присущим ему юмором, написав стихотворение «Неотправленное письмо хирургу», где были строчки:
Изучив меня, в конце концов Были авторы диагноза строги: «Опухоль — с куриное яйцо. А вокруг — куриные мозги».Поскольку отечественные врачи не давали никакой гарантии, родственники поэта решили везти больного в Париж. Однако им понадобилось целых полгода, чтобы власти разрешили дать визу и обменяли необходимую сумму в валюте. Вопрос был решен в положительную сторону только после того, как семья поэта напрямую связалась с семьей тогдашнего генсека Михаила Горбачева.
В Париже Рождественскому были сделаны две операции. Однако надежды на благоприятный исход и тамошние врачи не давали. Поэт вернулся на родину. И здесь его вскоре сразила новая болезнь — перитонит. Врачам удалось спасти Рождественского, хотя ситуация была критическая — он пережил клиническую смерть. Однако 19 августа 1994 года эскулапы оказались бессильны. У поэта случился инфаркт, сердце запускалось семь (!) раз, а на восьмой остановилось.
Вера Марецкая (72 года) — актриса театра, кино: «Член правительства» (1940; главная роль — Александра Соколова), «Она защищает Родину» (1943; главная роль — командир партизанского отряда Прасковья Лукьянова), т/сп «Странная миссис Сэвидж» (1975; главная роль — миссис Сэвидж) и др.
В первый раз Марецкая могла умереть в 1969 году, когда врачи обнаружили у нее злокачественную опухоль. Однако операция, которая длилась пять часов, прошла успешно. В течение четырех лет Марецкая чувствовала себя превосходно. Однако в 1973 году случилась новая беда. Актриса садилась в машину и сильно ударилась головой. Появилась шишка, которая стала расти. И сильно болела! Марецкая терпела, надеясь, что боль пройдет сама собой. Но во время одной из репетиций ей стало совсем плохо и она потеряла сознание. Ее снова положили в больницу. Врачи никак не могли определить природу болезни актрисы и уверяли ее, что ничего страшного не происходит. Лечили Марецкую своеобразно: месяц она лежала в больнице, месяц играла на сцене, затем опять ложилась на лечение. Во время очередного обследования врачи поставили актрисе
Судя по всему, болезнь спровоцировали трагические обстоятельства. Единственная дочь актрисы Маша (от второго брака с Георгием Троицким) вышла замуж за молодого ученого ДмитрияN.Жили молодые у Марецкой, в ее квартире в доме на улице Немировича-Данченко. Жили в общем-то неплохо. Марецкая души не чаяла в своем зяте, называла его не иначе как Димочка. Но затем случилось неожиданное: Димочка повесился. Под впечатлением этой трагедии его молодая жена вскоре попала в психушку. Марецкая осталась одна и вскоре заболела раком. Умирала она в Кунцевской больнице в страшных мучениях. Последним днем актрисы стало 17 августа 1978 года.
Владислав Стржельчик (74 года) — актер театра, кино: «Как вас теперь называть?» (1965; генерал Бруно Готтбург), «Война и мир» (1966–1967; Наполеон), «Майор Вихрь» (1967; полковник абвера Берг), т/ф «Адъютант его превосходительства» (1970; генерал белогвардейских войск Владимир Зиноньевич Ковалевский), «Освобождение» (1970–1972; генерал Алексей Антонов), «Корона Российской империи, или Снова неуловимые» (1971; князь Нарышкин), «Соломенная шляпка» (1975; отец невесты Антуан Петипьер Нонанкур), «Блокада» (1975–1977; главная роль — архитектор Федор Васильевич Валицкий), «Женитьба» (1978; Иван Павлович Яичница) и др.
Рассказывает жена актера Людмила Шувалова-Стржельчик: «Последние два года работы в БДТ он сильно уставал. Я видела — что-то меняется в нем, но списывала это на возраст, все-таки ему перевалило за семьдесят… Его пригласили на главную роль в спектакль «Макбет». Его умоляли сыграть эту роль, и он дал согласие. После очередной репетиции он пришел жутко раздраженный. «Я не могу выучить текст», — сказал он. «Не смеши меня, у тебя сто страниц от зубов отлетает, а здесь всего две странички текста», — успокаивала я его. На следующий день он вернулся еще более мрачный: «Устал, больше не могу…» Мы сели вместе на кухне, и он начал говорить мне текст. Один раз прочитал четко, второй раз — спотыкался через фразу… Тогда мы решили обратиться к врачам — думали, склероз. В клинике намекнули, что у мужа — прединсультное состояние, и посоветовали отдохнуть в санатории…
На предпремьерной репетиции он вышел на сцену и вообще забыл слова. Тогда он поклонился коллегам, произнес: «Со мной все, ребята» — и ушел. А вечером ему предстояло играть спектакль «Пылкий влюбленный». Я сидела в зале — и вдруг в финале Владислав Игнатьевич забывает свой монолог, который играл много лет. Алиса Фрейндлих стала ему подсказывать, а он даже не мог связать фразы… В тот момент мне стало страшно.
На следующий день в нейрохирургическом институте ему поставили диагноз: опухоль мозга. Я попросила врачей ничего не говорить супругу о болезни. Сама тоже молчала до последнего…
На следующий день мы отправились в театр — в нашем медпункте ему сделали уколы. Владик разделся в гардеробной и вздохнул: «Наверное, я последний раз захожу в этот театр…» И по его щеке скатилась крупная слеза. Вот что значит актерская интуиция.
На следующий день его положили в больницу (в Военно-медицинскую академию. — Ф. Р.). И начался кошмар — длиною в семь месяцев. Свой диагноз он не узнал до самой смерти. Ему сделали несколько операций, но ничего не помогло. Помню, я его успокаивала: «Подумаешь, инсульт! Все восстанавливается. Есть другие радости в жизни…» Он перебивал меня: «Нет, жизнь без театра для меня не имеет смысла…»