Врачебные тайны. Пороки и недуги великих
Шрифт:
В первых числах мая 1973 года у великого кинорежиссера случился инфаркт. Его срочно перевезли с его загородной дачи в Комарово в одну из ленинградских клиник. Положили в реанимацию. Вспоминает Сергей Дрейден:
«Немедля еду в Ленинград, надеясь повидаться с Козинцевым. С помощью Валентины Георгиевны (жена Козинцева. — Ф. Р.), неотлучно находившейся при нем, получаю разрешение пройти в палату. Григорий Михайлович явно обрадовался нежданному посещению… Неужели он действительно так болен?.. Чисто выбрит, совершенно спокоен, приветлив, улыбается,
А может, и действительно все не так страшно?.. — думалось при уходе. А через три дня его не стало…»
Козинцев умер 11 мая, не дожив всего 11 дней до своего 68-летия.
Николай Гриценко (67 лет) — актер театра, кино: кинотрилогия «Хождение по мукам» — «Сестры» (1957), «Восемнадцатый год» (1958), «Хмурое утро» (1959; Вадим Петрович Рощин), «Анна Каренина» (1968; главная роль — Алексей Александрович Каренин), т/ф «Адъютант его превосходительства» (1970; Викентий Павлович Сперанский), т/ф «Семнадцать мгновений весны» (1973; немецкий генерал в поезде), «Земля Санникова» (золотопромышленник Трифон Степанович Перфильев), т/ф «Два капитана» (1977; главная роль — Николай Антонович Татаринов) и др.
Болезнь и смерть Гриценко во многом были спровоцированы им самим. Уже будучи пожилым человеком, он внезапно увлекся закаливанием (тогда это было модно, и в актерской среде этим многие увлекались: клоун Михаил Румянцев, известный как Карандаш, Павел Кадочников и др.) и стал купаться зимой в проруби, валяться в сугробах. Чем вскоре спровоцировал болезнь сосудов. Болезнь усугубило и пристрастие Гриценко к выпивке, которое особенно сильно стало прогрессировать в последние годы его жизни. В итоге, когда у актера начался очередной нервный приступ, его молодая жена вызвала врачей, и те увезли Гриценко в психиатрическую клинику. И там 8 декабря 1979 года наступила трагическая развязка.
Как рассказывают очевидцы, в тот день Гриценко, будучи голодным, по ошибке залез в чужую тумбочку в больничной палате. Хозяин набросился на актера с кулаками. Во время драки сердце Гриценко не выдержало, и он скончался. Так нелепо и трагично завершился жизненный путь гениального актера.
Борис Андреев (67 лет) — актер кино: «Трактористы» (1939; главная роль — тракторист Назар Дума), «Большая жизнь» (1-я серия — 1940; Харитон Балун), «Два бойца» (1943; главная роль — Саша Свинцов), «Максимка» (1953; главная роль — матрос Лучкин), «Большая семья» (1954; главная роль — Илья Журбин), «Илья Муромец» (1956; главная роль — Илья Муромец), «Жестокость» (1959; главная роль — Баукин), «Путь к причалу» (1962; главная роль — боцман Зосима Семенович Россомаха), «Оптимистическая трагедия» (1963; главная роль — Вожак), «Остров сокровищ» (1971; главная роль — главарь пиратов Джон Сильвер) и др.
Где-то с середины 70-х здоровье Андреева стало резко ухудшаться. Давали себя знать старые болячки, заработанные им на съемочной площадке. Да и неумеренное употребление алкоголя в молодые годы
В середине апреля 1982 года Андреев съездил с Театром-студией киноактера на гастроли в Куйбышев, вернулся в Москву и тут же занемог. О том, как это произошло, рассказывает сын актера Борис Андреев:
«Утром, сразу же после его возвращения с гастролей, мы с отцом сидели на кухне, гоняли кофе и болтали о какой-то чепухе. (Уже почти два года у нас с ним был молчаливый договор — не заводить речь о самом волновавшем нас тогда — о болезни матери.) Вдруг отец приумолк и сказал совершенно неуместную, как мне показалось, фразу:
— Ты знаешь, что-то я устал очень. Наверное, это конец.
Даже сами эти слова казались нелепыми. Мысль о роковой, последней усталости, носящей какое-то сакральное содержание, никак не вязалась с этой могучей плеядой людей, к которой принадлежал и отец… Да это преходящее, суетное — минутное расслабление. А отлежится, отоспится, как всегда, — и снова в бой… Но едва ли не утром следующего дня мать срочно вызвала меня с работы:
— Немедленно приезжай. Папу забирают в больницу…
У подъезда уже стояла пара медицинских спецмашин, а по квартире, уставленной кардиографами и какими-то хитрыми приборами, расхаживал в белых халатах целый консилиум врачей, укрепленный медсестрами и санитарами: тогдашнее руководство Союза кинематографистов помогло организовать «саму Кремлевку» — рядовому народному артисту просто так всех этих спецпривилегий не полагалось.
— Он все время спит, а просыпается ненадолго — начинает заговариваться, — растерянно бормотала мама.
Борис Федорович сидел на кровати уже одетый, сонно щурясь, ждал отправки.
— Ну вот, пошли синяки и шишки. Пироги и пышки кончились.
— Видишь, — воскликнула мама, — опять какую-то ерунду про пироги говорит!
Увы, это была совсем не ерунда. Чувство скептического юмора и в эти совсем не веселые минуты проявилось: Борис Федорович очень уместно цитировал героя из давно полюбившегося романа Джозефа Хеллерта. Кто знал, что все пироги и пышки и в самом деле кончились, ведь медики определили, по существу, простое переутомление, от которого быстро избавит высококвалифицированный и роскошный уход наподобие санаторного. О чем больше можно было желать в кунцевских кущах…
С собою отец взял рабочую тетрадь для записи афоризмов (он их называл — «охренизмы». — Ф. Р.), очки и ручку…
Итак, было 24 апреля 1982 года, чудесная погода, славное настроение. Дело, кажется, шло на поправку: накануне нам позвонили из больницы и сообщили, что состояние Бориса Федоровича улучшилось и его даже перевели из отделения интенсивной терапии в обычное.
Мы сидели в палате и болтали о всякой всячине, предвкушая скорую встречу по-домашнему. Когда собирались уже уходить, отец вдруг спросил: