Враг божий

Корнуэлл Бернард

– Что-то я плохо расслышал твое последнее слово, епископ.

Сэнсам молча глядел на четырех спутников Ланселота, которые тоже подошли к нам. Амхар и Лохольт вытащили мечи, друиды – нет, только созерцали меня с непроницаемым выражением. Однако к тому времени Кулух тоже перебрался через реку и встал рядом со мной, как и Галахад. Копейщики Ланселота опасливо поглядывали на нас издали.

– Что за слово ты употребил, епископ? – спросил я, щекоча его горло острием.

– Блудница Вавилонская! – в отчаянии забормотал он. –

Все язычники ей поклоняются! Зверь! Антихрист!

Я улыбнулся.

– А мне показалось, что ты оскорбил принцессу Кайнвин.

– Нет, господин, нет! – Он жалобно стиснул руки. – Никогда!

– Клянешься? – спросил я.

– Клянусь, господин! Христом Богом клянусь!

– Не знаю твоего бога, епископ, – сказал я, вдавливая острие Хьюэлбейна в его кадык. – Клянись на моем мече. Поцелуй его, и я тебе поверю.

Как же он разозлился! Прежде он меня недолюбливал, а теперь возненавидел по-настоящему, тем не менее прикоснулся губами к Хьюэлбейну и поцеловал сталь.

– Я не хотел оскорблять принцессу Кайнвин, – сказал он. Я еще на миг задержал Хьюэлбейн у его губ, потом убрал меч. Сэнсам поднялся.

– Мне казалось, епископ, – сказал я, – что у тебя есть дело в Инис Видрине – беречь святое Терние.

Он отряхнул травинки с мокрых одеяний.

– Господь указал мне более высокое призвание.

– Какое же?

Глаза Сэнсама горели ненавистью, но страх был сильнее.

– Господь повелел мне находиться рядом с королем Ланселотом и своей милостью смягчил сердце принцессы Гвиневеры. Я надеюсь, она еще увидит свет Истины.

Я расхохотался.

– Она видит свет Изиды, епископ, и ты это отлично знаешь. И ненавидит тебя, гнида. Так чем ты ее подкупил?

– Подкупил?! – неискренне возмутился Сэнсам. – Да где мне подкупить принцессу! Я бедный служитель Божий, у меня ничего нет.

– Гад ты, Сэнсам, – сказал я, убирая Хьюэлбейн в ножны. – Грязь под моими подошвами. – Я сплюнул, чтобы отвратить порчу. По всему выходило, что именно Сэнсам предложил окрестить Ланселота, дабы избавить его от унижения в храме Митры, но едва ли это одно могло примирить Гвиневеру с епископом и его религией. Он явно ей что-то дал или пообещал, хотя определенно не собирался признаваться мне что.

Я снова сплюнул. Сэнсам, сочтя мой плевок знаком, что разговор окончен, засеменил к городу.

– Приятное зрелище, – ехидно произнес один из друидов.

– А лорд Дерфель Кадарн, – подхватил другой, – редко радует людей приятными зрелищами.

Поймав мой взгляд, он кивнул и представился:

– Динас.

– А я – Лавайн, – добавил его спутник.

Оба были молодые, рослые, сложенные, как воины, оба с суровыми уверенными лицами. Длинные одежды сияли белизной, черные, тщательно расчесанные волосы свидетельствовали об аккуратности, которая, вкупе с их сдержанностью, немного пугала. Так же невозмутим бывал Саграмор.

Артур – нет, мешала его природная

живость, а вот Саграмор, как некоторые другие великие воины, в бою сохранял пугающее спокойствие. Я не боюсь шумных противников; самый опасный враг – хладнокровный. Именно такими были два друида. И еще бросалось в глаза их сходство. Я решил, что они братья.

– Мы близнецы, – сказал Динас, словно угадав мои мысли.

– Как Амхар и Лохольт, – добавил Лавайн, указывая на Артуровых сыновей, которые по-прежнему стояли с обнаженными мечами. – Однако нас можно отличить вот по этому шраму. – Он указал на правую щеку, где в густой бороде и впрямь прятался белый шрам.

– Который брат получил при Лугг Вейле, – подхватил Динас. У него, как и Лавайна, был сиплый, очень низкий голос, совершенно не вязавшийся с юношеской внешностью.

– Я видел там Иорвета и Танабурса, – сказал я, – но не припоминаю других друидов в армии Горфиддида.

Динас улыбнулся.

– В Лугг Вейле мы сражались, как воины.

– И убили свою долю думнонийцев, – сказал Лавайн.

– А лбы выбрили после битвы, – пояснил Динас. У него был тяжелый, немигающий взгляд. – Теперь мы служим королю Ланселоту.

– Его клятвы – наши клятвы. – В голосе Лавайна угадывалась скрытая угроза.

– Как друиды могут служить христианину? – с вызовом спросил я.

– Соединяя древнюю магию с магией христиан, разумеется, – отвечал Лавайн.

– А колдовать мы умеем, лорд Дерфель. – Динас протянул пустую ладонь, сжал ее в кулак, повернул, раскрыл руку – на ней лежало яйцо дрозда. Он беспечно отбросил яйцо прочь. – Мы служим королю Ланселоту по собственному выбору. Его друзья – наши друзья.

– А его враги – наши враги, – закончил Лавайн.

– А ты, – не удержался Артуров сын Лохольт, – враг нашего короля.

Я оглядел младших близнецов. Оба были нескладные юнцы, страдающие избытком гордости и недостатком ума. Оба унаследовали отцовское скуластое лицо, но правильные черты портили упрямство и злоба.

– Ив чем же я враг твоего короля, Лохольт? – спросил я.

Он не нашелся, что ответить, а другие не подсказали. Динас и Лавайн понимали, что сейчас не время затевать потасовку: на их стороне были копейщики Ланселота, на моей – Кулух, Галахад и несколько десятков воинов по другую сторону мелкой речушки. Лохольт побагровел.

Я Хьюэлбейном отвел в сторону его клинок и подошел вплотную.

– Позволь дать тебе совет, – мягко сказал я. – Выбирай врагов разумнее, чем друзей. Я с тобою не ссорился и не хочу, но если ты ищешь ссоры, то знай: ни любовь к твоему отцу, ни дружба с твоей матерью не помешают мне пронзить тебя Хьюэлбейном и закопать в навоз.

Я убрал меч.

– А теперь убирайся.

Лохольт заморгал, однако в драку лезть не решился и пошел к лошади. Амхар двинулся за ним. Динас и Лавайн рассмеялись, а Динас даже поклонился мне.