Враг моего отца хочет меня
Шрифт:
– Блядь, – выдавливаю сквозь зубы, прикрывая глаза и делая еще один успокаивающий вздох, который не помогает заглушить жжение в позвоночнике, пробирающееся горячим потоком к члену.
Я же уже видел ее голой, черт возьми, даже трогал, но сейчас это лишь дополнение к тому, что теперь открывается моему взгляду.
Под струями прозрачной воды Стрекоза напоминает мне фарфоровую куклу с гладкой нежной кожей, которую я игнорировал при осмотре чипа, и с волосами цвета молочного шоколада, ниспадающими жидким шелком на выпирающие ключицы.
Однажды забравшись в ее комнату посреди ночи,
Вот что в ней такого? Почему стою и вылизываю ее глазами как пацан, впервые увидевший голую задницу, однако игнорировать те странные эмоции, что подобно мелким занозам нарывают под кожей, не получается.
Внезапно девчонка оборачивается, и испуганный крик тонет в парах воды. Она застывает с широко распахнутыми глазами, которые слишком явно выдают свою хозяйку, затягиваясь зеленой поволокой.
Злость мгновенно затмевает все остальное, потому что стерва опять смотрит на меня с презрением и вызовом, правда колючая эмоция приглушается приятным удивлением, ведь девчонка не спешит прикрыться, позволяя мне заметить, как вздымается ее идеальная полная грудь с крупными, светло-персиковыми сосками, будто вылепленными из фарфора.
И меня словно застопорило, ведь я совершенно не спешу отвести взгляд, жадно наблюдая, как под моим прицелом ее соски призывно вытягиваются, а сиськи подрагивают от волнительного колебания.
Опускаю взор и отмечаю крепко сжатые кулаки, невольно вызывающие у меня ухмылку, но она исчезает, стоит мне посмотреть еще ниже на полоску темных волос. Твою мать… Рефлекторно сглатываю голодную слюну, после чего сосредотачиваюсь на плоском животе с маленьким пупком.
С минуту я еще с пристрастием изучаю молодое тело, но каким-то образом прихожу в себя и прочищаю пересохшее горло. Кажется от представшей моим глазам картины во рту испарилась последняя капля влаги.
Одно дело, когда девчонка лежала подо мной поленом, но другое, когда она такая, как сейчас – нескованная, живая, наслаждается каждой каплей воды, а теперь отбивается взглядом как дикий зверек.
Провожу обожженным желанием языком по внутренней стороне зубов, которыми мысленно уже вгрызаюсь в молочную плоть, и мне приходится оттянуть штаны в паху, где стало заметно теснее.
– Все рассмотрел? – с вызовом бросает стерва, а потом, выключив воду и не сводя с меня полных ненависти глаз, судорожно нащупывает висящее сбоку на стене полотенце, после торопливо заворачиваясь в него. Правда с таким видом, будто тряпка измазана говном.
Блядь, будь на моем месте один из людей Кабаева, он отодрал бы ее во все дыры, наплевав на все, в том числе и на глупую смелость.
Глупая и характерная. Одно я знаю точно, эта
– Рассмотрел. – Сглатываю. – Он дал тебе чистую одежду?
– Одежду? Разве ты хочешь, чтобы я оделась? – вкрадчиво подначивает меня, будто сама не боится своих слов, но дрянь не намерена затыкаться. – Я думала, что ты предпочтешь облапать меня, как и в тот раз. Или… нет? Я ошиблась?
Вздернув подбородок, девчонка резко улыбается с предательским блеском в глазах. Вот только ее напускная броня слишком быстро разбивается дрожью, что не ускользает от моего внимания. Боится ведь, но так и просит приструнить, отлупить по сочной заднице.
– Подойди, – сухо вырывается из напряженного горла, когда я складываю на груди руки и подзываю пальцем: – Ну-ка, Стрекоза, притащила сюда свою задницу. – Добавляю нетерпеливо: – Быстрее.
Девчонка хмурится, сжимая пухлые губы в плотную линию, прежде чем неуверенно качает головой, отказывая мне.
– Не заставляй меня применять силу.
Она судорожно сглатывает и еще сильнее сминает в кулаках края полотенца.
– Не буду облегчать тебе жизнь.
Снова дерзит.
Стерва.
В два шага преодолеваю расстояние и хватаю за волосы до того, как она пытается проскользнуть мимо меня. Вот что за дура.
– Значит, не боишься? – рычу ей на ухо, перемещаю руку на горло и буквально вдавливаю спиной в свою грудь, что оказывается равносильно раскаленному тавро.
– Боюсь, – тяжело дыша, цедит она и дергается, наивно полагая, что получится вырваться. – Ты видел свои глаза? – начинает тараторить и брыкаться. – Конечно, я тебя боюсь, ты же больной… Псих… Только ты тоже боишься… Боишься моего папу, поэтому и не трогаешь ме…
Взвизгивает, когда я отвешиваю шлепок по ее промежности, такой мощный, что пальцы охватывает жаром. Зато стерва замолкает, срываясь на рваные вздохи. Второй пятерней грубее сдавливаю хрупкое горло и ловлю от этого кайф, понимая одно: уйти уже точно не получится.
– Первое, что ты должна запомнить, – шиплю с каким-то азартом в голосе, от которого кровь воспламеняется в венах, – держи свой рот на замке. Кроме глупого дерьма из него ничего не выходит. Я ведь могу и продемонстрировать, как сильно боюсь твоего папочку. Только тебе не понравится. Никому не понравится. Поэтому не провоцируй меня, Стрекоза. – Запрокидываю ее голову и, оскалившись, приближаюсь к пухлым губам. – Ни словом, ни взглядом. Иначе заставлю тебя бояться даже моих шагов. – Молчит. Трясется с закрытыми глаза, а губы все так же упрямо сжаты. – Ты поняла? – рычу ей в щеку, злясь на себя и теряя контроль.
– Зачем ты вернулся? – наконец раздается тихий шепот. – Не доверяешь даже своему человеку? Думаешь, он бы составил мне компанию?
Я и сам не знаю, зачем…
Со стоном отталкиваю от себя треклятую ведьму, и та с трудом удерживает вертикальное положение, начиная пятиться назад.
– Я больше никому не доверяю, – слова вылетают из распирающей груди резкими пулями, когда делаю шаг к ней навстречу. Меня не покидает навязчивая идея свернуть эту тонкую шейку.
– Может, ты и в туалет со мной ходить будешь?