Враг моего врага
Шрифт:
— Это ты про самый первый раз? — отозвалась Гвена. Она забрала меч, который я пятью минутами раньше забрал у Рудо и снова принялась разделывать захера.
— И меч мой сломали, — пожаловался Рудо. — А я ж с этим мечом…
По его обветренной щеке покатилась слеза. У него всегда было лицо человека, который как будто против ветра идет. И сейчас, предвидя скорую смерть, он только чуть сильнее нахмурился. Слезу, скорее всего, выдавила боль а не сожаление.
— Мне не нравится, когда все скрытничают, — раздраженно заявил я. — Что-то там мутят-крутят за моей спиной. Магические артефакты скрывают,
— А у тебя, — грубовато отозвался Рудо со стоном, — выбора нет. Ты ж важный, как козел среди коз. Чо теперь тебе, о каждом засранном очке докладывать, чтобы ты виновного наказал? Нет, тебе ж надо, чтобы все проблемы без тебя решались. А как, ты и слушать не хочешь.
— Точно сказано, — подмахнула ему Гвена.
— Мне нужно, чтобы вы вместе со мной, мои цели преследовали. А не под себя все гребли! — рявкнул я.
— Так ты проясни, Змей, какие у тебя цели? — прокряхтел Рудо. Я старался не тревожить меч, но судя по тому как Рудо дергался в моих руках, его все равно то и дело пронизывали спазмы боли. С паузами, Рудо продолжил. — Все в себя сожрать? Ну так и мои те же. Золота нахапать да бабу покрасивее завалить. Вместе к ним идем.
Гвена хихикнула.
Мне в шлем ударился обломок копья. С остатком древка. Видать за дерево захер его и ухватил, чтобы бросить. Похоже щупальцами предметы трудно кидать, но он приноровился. Сразу видно интеллигентный человек, просто молча пытается убить, не лезет с комментариями, видит что люди о важном говорят. Заботливо стряхнув с лица Рудо щепку, я сказал:
— Цели у меня простые. Сделать так, чтобы людям, всем людям, жить лучше стало.
Гвена снова захихикала. Явно сдерживаясь, чтобы не прокомментировать. Даже Рудо хмыкнул, но тут же застонал:
— Хватит, Змей, больно мне смеяться!
— О, как странно слышать свои мысли от своего врага, — прошипел захер. — А теперь посмотри, к чему они привели меня!
Я встал с Рудо на руках. Внутри моей головы плескалась веселая злость. И созрел новый план.
Глава 22
Когда все смеются
В институте, наш преподаватель имел привычку останавливаться на середине предложения и просить случайного человека из аудитории продолжить. Скучные лекции от которых хочется спать, после этого небольшого нововведения, превращались в полное внимание и требующее полной мыслительной вовлеченности упражнение на выживание. Ибо аудитория однокурсников не прощает ошибок. Простые и понятные, выверенные определения и пояснения из учебника, которые обычно вызывают лишь скуку — ну сколько можно талдычить одно и то же — оказывались вовсе не так очевидны, если их надо продолжить самому с середины.
Попытки несчастного, который был избран жертвой закончить, первое время неизменно вызывали смех. Преподаватель обязательно спрашивал ещё двух-трех, потом требовал, чтобы мы всей кодлой решили, кто из жертв ответил правильно или хотя бы был ближе всего к ответу.
Не знаю, откуда этот очень пожилой, родившийся сразу после войны, человек взял такой прием педагогики. Но работало это отлично. Его предмет я зал. Не только потому, что слушал. А потому, что приходилось на его парах ещё и думать.
Однако,
Сейчас, когда ехидная Гвена и даже умирающий как гусеница на булавке Рудо, захихикали, я не был обескуражен. Я не то, чтобы привык, но я был готов к такой реакции.
— Вот видите, вы смеетесь, — сказал я. — А почему вы смеётесь? Думаете, что люди должны жить как скот, страдать и умирать?
— Нууу… — протянула Гвена.
— За просто так? — быстро добавил я. И приказал. — Встань!
Гвена с недоумением на мордочке поднялась, перестав пилить тело. Я всучил ей вскрикнувшего от боли Рудо.
— На, подержи, — и принялся искать вокруг палец с когтем. — А вот в чем смысл твоей жизни, Рудо? Где твоя вершина, где тот момент, когда ты скажешь, что тебе больше нечего желать? Пожрать, потискать девку и чтобы все тебе завидовали? Ну вот я богат, все мне завидуют и все девки мои. Я стою на этой вершине давно. Тут очень скучно, Рудо. Внизу куда веселее, и некогда думать о большем. Но сверху каждый, у кого есть глаза, видит, как все хреново устроено в этом мире.
Говоря это, я наконец добыл искомое. Машинально отбив рукой в сторону ловко пущенный мне прямо в лицо Зартаном окованный медью круглый щит, я подтащил пальце-щупальце к столу. И отрубил его мечом Рудо, как мясник на колоде отрубает лишнее. Меч оставил на столе едва заметную зарубку. Хорошая столешница, наверно из мореного дуба. Я немного перестарался, слишком много силы вложил в удар. Меч такого обращения не выдержал и отломился в верхней трети. Досадно. С другой стороны, очень кстати что у него пальцы не такие прочные. Я подозреваю, это как-то связано с магией внутри этого тела.
— А ведь, если подумать, что может быть достойнее и невероятнее, чем сделать жизнь людей лучше? Не раздать каждому монетку, а сделать так, чтобы им было легче жить? Это долгая и трудная задача. Но, если разбить её на меленькие, и выполнять постепенно? Сначала дать людям возможность противостоять тем, кто их притесняет. Пусть и ограниченно, через представителей в палатах. Создать правило помощи тем, кому не повезло. Найти способ дать им землю с которой они будут кормиться. Защитить их. Пусть не полностью, не всегда, не сразу. Но хоть как-то, чтобы они не оставались с бедой наедине.
Говоря это, я копался в адском спагетти. Палец отлетел на пол и потерялся среди переплетений остальных пальце-щупалец. Тело Зартана периодически конвульсивно дергалось, распрямляя и сжимая свои отростки. Это несколько осложняло задачу. С другой стороны, он то и дело высовывался за границы Пелены, отжигая себе пальцы. Поэтому большинство уже были сравнительно короткими обрубками. Наконец, я нашел отрубленный палец. Он яростно дергался в моих руках, пытаясь уползти или даже ударить меня когтем. Я приложил его к столешнице, используя обломок меча Рудо отрубил палец у самого когтя. В моих руках оказался мерзкая острая дрянь длинной сантиметров десять.