Враг внутри

Шалыгин Вячеслав Владимирович

— Один — один, — протягивая руку, предложил Гена. — Я неудачно пошутил, ты меня обозвала последними словами. Теперь давай все забудем. Несерьезно это, мелочи жизни.

— Будь здоров, — пожелала Таня, усаживаясь в такси, — юморист…

Когда машина отъехала, Майков сплюнул на влажный, после недавнего проезда поливальных машин, тротуар и, сунув руки в карманы, побрел домой.

Татьяну разрыв с приятелем, конечно, тоже разозлил, но не до такой степени, чтобы слишком сожалеть об этом. Во-первых, все было поправимо, ведь они работали с Геной в одной команде, а во-вторых, он нравился ей не настолько, чтобы ссора стала настоящей трагедией.

Единственный и неповторимый Танин мужчина, к большому сожалению, остался в прошлом, но в воспоминаниях о нем она находила утешение и уверенность, что близкие к идеалу люди все-таки существуют, стоит только поискать. На таком фоне поверхностная дружба с Геннадием выглядела очень бледно, а ссора становилась всего лишь «воздухотрясением» силой в один балл.

— «Все почти с ума свихнулись, даже кто безумен был», — процитировал таксист.

— Что? — переспросила Таня.

— Дурак, говорю, ваш кавалер, если обидел такую девушку, — отвесил неуклюжий комплимент водитель.

— Спасибо, — равнодушно проронила Татьяна и уставилась в окно.

— У меня дочка вашего возраста, — продолжил рассуждения таксист. — Я ей всегда говорю: проявляй характер, не цепляйся за парней! Она у меня почти как вы, красавица…

— Девчонки всегда боятся, что всех стоящих женихов расхватают, — нехотя заметила Таня.

— Вы же не боитесь, — шофер пожал плечами. — Этот ваш «грубиян» внешне — орел, а все равно получил от ворот поворот…

— Попугай он, а не орел, — Татьяна усмехнулась.

— Вот и я о том же, — согласился водитель. — Бросишься такому на шею, а через месяц совместной жизни — взвоешь… Пожалуйста…

Машина остановилась у самого подъезда, и Таня, расплатившись, быстро вбежала в устойчивую против любой жары прохладу старого каменного дома.

Едва она переступила порог квартиры, как зазвонил телефон. Это был наверняка Майков, но девушка все-таки подняла трубку и недовольно спросила:

— Ну, что еще?

— Это вольный перевод слова «алло»? — поинтересовался абонент.

— Ой, извините, Олег Гаврилович, поклонники замучили, — весело ответила Таня.

— Это Гена, что ли, мучитель? — уточнил собеседник.

— Да нет, — Татьяна замялась.

— Ладно, твои дела, — отступил Олег Гаврилович. — Я с доброй вестью. Вас с Майковым зачислили в экипаж.

— Ура! — негромко крикнула Таня. — А без Геннадия никак не обойтись?

— Значит, все-таки это он тебя третирует? — собеседник рассмеялся. — Никак, а потому либо заключайте перемирие, либо ищите другие способы сосуществования. Два месяца нос к носу в одной консервной банке — это не шутка, дочь моя…

— Понимаю, — Таня вздохнула. — А сколько нас будет всего?

— Женщин в экипаже? — уточнил Олег Гаврилович.

— Да.

— Три экземпляра. Но, если ты надеешься, что они отвлекут ухажера на себя, смею огорчить. Ты вне конкуренции…

— Наговариваете вы на меня, Олег Гаврилович, — Татьяна рассмеялась.

— Говорю тебе, как специалист, — возразил собеседник. — Ладно, отдыхай, завтра некогда будет…

По окончании разговора Таня ощутила довольно сильный эмоциональный подъем и жгучую потребность поделиться с кем-нибудь свалившейся радостью. Она была готова даже простить Майкова, но, уже набирая его номер, передумала. После недолгих колебаний набрала номер своей давней подруги Наташи. Та, весьма кстати, оказалась на месте.

— Представляешь, я прошла по конкурсу! — радостно объявила Таня, опуская приветствие.

— Кто

это? — немного сонным голосом спросила подруга.

— Ты что, дрыхнешь?! — удивилась Татьяна. — На закате спать вредно, дождись ночи!

— Оля, это ты? — предположила Наташа.

— Ну, ты, мать, даешь! — Таня рассмеялась. — Татьяна Викторовна вас беспокоит, сударыня, не узнали?!

— Что это за шутки? — проворчала подруга. — Какая ещё Татьяна Викторовна?

— Зайчик, — уточнила Таня.

— Вы, видимо, ошиблись номером, — заявила Наташа и положила трубку.

«Черт! — выругалась про себя Татьяна. — Надо же так опростоволоситься! Она же не знает о женщине с такой забавной фамилией! Так, спокойно… Будем радоваться внутри себя. Ольга, поздравляю вас с зачислением в экипаж! Спасибо, Таня, вас также! Как глупо звучит… Хорошо, что никто не слышит… Со стороны это должно выглядеть, наверное, как легкое помешательство. Вот ведь угораздило найти работенку!»

Налив себе стакан холодной колы, Таня подошла к зеркалу и чокнулась с отражением. Олег Гаврилович Петров был прав, когда говорил, что даже при полной адаптации к присутствию в сознании дополнительной личностной оболочки возможны небольшие проколы, особенно в кризисной ситуации или, наоборот, в моменты душевного подъема. На этом, собственно, и основывалась практическая ценность метода. В трудную минуту в сознании добровольца открывались тайники, в которых притаилась прежняя, изначальная личность, и его волевые качества, сообразительность, а также способность к интерпретации практически удваивались.

Поправив прическу, Татьяна вернулась в комнату и уселась перед телевизором. Поскольку с завтрашнего дня начиналась настоящая работа, сегодня следовало отдыхать, но не активно, а тихо и мирно. Так требовала программа, да девушке и самой никуда идти особо не хотелось…

Глава 4

— Не понимаю двух вещей, — внимательно выслушав объяснения Петрова, сказал Андрей. — Во-первых, зачем нужна дополнительная оболочка сознания нормальному человеку, и, во-вторых, почему я?

— Я же вам объяснял, — с легкой досадой ответил. профессор. — Дополнительная оболочка, или наружное сознание, как мы его называем, принимает на себя практически все негативные эмоции и дает основному личностному контуру время, чтобы подготовиться к приему и переработке этой информации. Это словно щит или экран, но не механический, а активный, способный реагировать на ситуации в точности, как это делает нормальное сознание.

— А как же проблема раздвоения личности?

— Неактуальна, — возразил Петров. — Ведь мы оставляем исходное сознание в нормальном, здоровом состоянии. Доброволец как бы видит себя нового немного со стороны. Например, удайся эксперимент в вашем случае, вы бы наблюдали за самостоятельной деятельностью Сергея Субботина и могли бы давать ему советы, а в кризисной ситуации даже прийти на помощь.

— Если бы он струсил и растерялся, я бы не испытывал этих эмоций? — уточнил Андрей.

— Верно, — согласился доктор. — И поскольку ваш взгляд со стороны был бы более адекватен, приоритет в принятии решения перешел бы к вам. Программа согласования действий составлена очень тщательно. Вы не стали бы спорить из-за сорта газировки со своим, условно говоря, вторым «я», ведь ваши вкусы и пристрастия полностью совпадали бы, но при внезапном нападении шок от неожиданности испытал бы Сергей, а решение, куда бежать, приняли бы вы…