Враг за Гималаями

Брайдер Юрий Михайлович

– Так себе… Скорее дилетант, чем профессионал. Всю дорогу с одной и той же пушкой работает. Это уже о многом говорит.

– Значит, с дистанции он стрелять вряд ли будет. Попытается подойти вплотную.

– Спасибо, успокоил.

– Ко мне какие претензии! Сам беду накликал… С какого времени начинать тебя пасти?

– Часов этак с шести. Когда я домой возвращаюсь.

– На живца, значит, мокрушника ловишь. – Цимбаларь подмигнул Донцову. – Собою жертвуешь. Как пионер-герой Марат Казей.

– С чего ты взял? – Донцов очень натурально изобразил недоумение.

– С того! Уж прости за откровенность, но таких, как ты, не заказывают. Ну кому

ты, спрашивается, нужен?

– Меньше рассуждай, – нахмурился Донцов. – На язык вы все хваткие. Опосля себя покажешь, в деле. Давай действуй. Связь держать будем через дежурного по отделу. Не забыл еще мой адрес?

– Как можно! На память не жалуюсь. Сам буду возле твоего подъезда дежурить. Если окончательно закоченею, в гости попрошусь…

Экспертов в шутку называли «детьми подземелья», поскольку они обитали в подвальном помещении, где всегда горел свет, пахло гнилой картошкой, а в многочисленных трубах постоянно что-то журчало, то ли вода, то ли фекалии.

Масса бесспорных недостатков, проистекающих из-за столь незавидного месторасположения криминалистической лаборатории, уравновешивалась одним общепризнанным достоинством – сюда практически никогда не заглядывало начальство.

Здесь можно было и выпить не таясь, и отоспаться на антикварном кожаном диване, некогда принадлежавшем знаменитому подпольному воротиле Оганесяну, большому любителю бриллиантов, для хранения которых и предназначался этот хитро устроенный диван-сейф.

В столь раннее время на боевом посту находился только начальник лаборатории майор Себякин, занятый составлением очередного заказного гороскопа. По непроверенным, но упорно циркулирующим слухам, звезды небесные приносили ему куда больший доход, чем звезды на погонах.

Вот и сейчас он листал какой-то написанный по-латыни манускрипт, бормоча себе под нос:

– Венера в седьмом доме… Сатурн в точке восхода… Солнце в оппозиции к Луне…

– Привет, – сказал Донцов, расчищая себе сидячее место среди монбланов книг и рукописей. – Ты в курсе, что со вчерашнего дня все старшие служб должны оказывать мне всяческое содействие? Начальник тебя предупреждал?

– Вчера предупреждал, а сегодня нет, – меланхолически ответил Себякин, мысли которого пребывали в астральных далях. – Марс покидает созвездие Овна… Намечается конъюнкция светил… Кризис, везде кризис…

– Неужели за ночь могло случиться нечто такое, что поставило под сомнение вчерашний приказ?

– Представь себе, могло… Сменились фазы Луны. Сразу две важнейшие планеты покинули дома, в которых они прежде находились. Астрологическая ситуация изменилась самым коренным образом. То, что вчера было справедливо и рационально, сегодня таковым уже не является. Будь я начальником отдела, то взял бы себе за правило подтверждать и отменять приказы ежедневно, но обязательно в соответствии с расположением звезд.

– Сейчас я наберу номер Горемыкина, и ты сам изложишь ему эту теорию. – Донцов сделал вил, что хочет снять телефонную трубку.

– Под знаком какой планеты ты родился? – уставился на него Себякин.

– Не скажу.

– Правильно. Хвалиться нечем. На тебе лежит печать восходящего Нептуна, именно восходящего, я особо подчеркиваю данное обстоятельство, и это заметно с первого взгляда. Только у тех, кто рожден под знаком этой роковой планеты, бывают такие холодные серые глаза, в которых тлеет тайный огонь порока и безумия. Могу побиться об заклад, что с юных лет ты искал скрытый смысл вещей, употреблял наркотики и интересовался

изнанкой жизни. Тебя привлекает все, выходящее за рамки реальности. В своих душевных метаниях ты доходил до края бездны, отделяющей жизнь от смерти. Ты всегда жаждал неизведанного, запредельного. Если охарактеризовать твою натуру математическим знаком, то это будет бесконечность. Друзьям и близким ты кажешься человеком уравновешенным и здравомыслящим, но это далеко не так. Внутри тебя затаились демоны извращения, противоречия и гордыни. Под знаком Нептуна родились такие великие личности, как маркиз де Сад, Жиль де Рец, известный больше как Синяя Борода, Игнатий Лойола, Наполеон, Бодлер, Распутин. Среди людей, родственных тебе по духу, много самозванцев, интриганов, мистификаторов, гнусных шутов и безответственных политиканов. Все они от природы склонны к умственным расстройствам, параличам, злокачественным новообразованиям и некоторым другим грозным недугам, которые современная медицина еще не умеет лечить. В самое ближайшее время тебя ждет саморазрушение. Жар твоей страждущей души испепелит хрупкую оболочку тела, и этот процесс уже начался.

Завершив сей зловещий монолог, майор Себякин заржал, но не как оперный Мефистофель, что было бы еще объяснимо, а как им же самим недавно упомянутый гнусный шут.

К маленьким странностям начальника криминалистической лаборатории в отделе относились снисходительно, ну что, дескать, взять с чудака и фигляра, был бы специалист хороший, но тем не менее душа Донцова тревожно трепыхнулась. Убрав за скобки цветастые гиперболы и прочую словесную мишуру, свойственную, наверное, всем самозваным провидцам, приходилось признать, что майор-астролог был во многом прав.

Сходилось многое: и стремление испытать все мыслимые пороки, и припадки пьяного безумия, и поиск потаенной сути бытия, и грех гордыни, и склонность к злым розыгрышам, и душевный кризис, и злокачественная опухоль, и уже начавшийся процесс саморазрушения.

Неужели Себякин и в самом деле умеет ворожить по звездам? Или этот скорбный перечень имеет, так сказать, универсальный характер, и его можно вменить доброй половине сорокалетних мужчин?

На какое – то время позабыв о цели своего визита, Донцов удрученно произнес:

– Тебя послушать, так мне и на свет божий не следовало бы появляться.

– При таком злосчастном расположении планет – никогда! – с жаром подтвердил Себякин. – Но ведь обратно в материнское чрево тебя не вернешь. Вон какой вымахал! Приходится мириться с фактом твоего существования. Хотя горя себе и людям ты еще доставишь. Аукнется кому-то восходящий Нептун и Луна в десятом доме. Тем более при той жизненной стезе, которую ты себе избрал. В глухом скиту тебе следует скрываться, первородный грех замаливать, а не подвизаться среди добрых людей. Не твое нынче время, не твоя эпоха. Все начинания твои тщетны, а планы обречены на провал. Вытащишь из колоды червонного туза, а он на деле окажется пиковой шестеркой. Ох, не завидую я тебе, Донцов!

– Неужели всю эту галиматью тебе Нептун подсказал?

– Не он один. И Солнце, и Луна, и девять планет, и двенадцать зодиакальных созвездий, и десять домов неба, и мудрость многих поколений астрологов. – Он хлопнул ладонью по толстенному, переплетенному в кожу фолианту. – И мой собственный опыт. Пойми, Донцов, астрология изучает наиболее возвышенные и могущественнейшие феномены природы, за которыми кроются откровения высшего порядка. Это те же самые вещие слова, которые мы находим в священных книгах, только читать их дано далеко не каждому.