Враги за рубежом

Грей Р. С.

— Нет. Хватит! — укоряю я себя и, приподнявшись, встаю с кровати.

Ной не шевелится, пока я бегаю по комнате голая, пытаясь собрать свои вещи, чтобы пойти в душ.

— Ты собираешься двигаться?

— Конечно. Через минуту, — говорит он с дьявольской улыбкой.

— Аргх!

Когда через полчаса мы входим в столовую, кажется, что все до единого поворачиваются в нашу сторону. Они знают. Откуда они могли узнать?

Для начала, мы с Ноем никогда не ходим на завтрак вместе. Наверное, выглядит подозрительно, что мы идем бедро к бедру, почти касаясь

друг друга руками, поэтому я решаю замедлить шаг и отступить назад, но он тоже, поэтому я ускоряюсь и прохожу мимо него. Ной тоже. Мы выглядим безумно.

— Просто… хорошо. Просто иди. Я пытаюсь…

Забудь об этом.

Мы встаем в очередь за едой, и Ной смотрит на меня, практически телеграфируя глазами свои мысли из спальни.

«Помнишь это утро, когда ты сидела на мне? Это было весело, не так ли?»

Я тыкаю в него своим завернутым в салфетку столовым прибором.

— Продолжай в том же духе, ладно? Перестань улыбаться.

Повар смотрит на Ноя с подозрительным раздражением и дает ему только один жалкий кусочек бекона, который подгорел до хруста. Тем временем я получаю тарелку, полную всего, что только у них есть. Завтрак, достойный королевы.

Ной разочарованно откидывает бекон, и я заверяю его, что он может взять большую часть моей еды.

— Что нам делать? Сядем за разные столы? — спрашивает Ной.

— Я не знаю. Давай просто… будем вести себя спокойно. Мы можем сидеть вместе, верно? Взрослые все время сидят вместе.

За столиком у окна Габриэлла и Эшли доедают последние остатки еды и допивают кофе. Они улыбаются, когда видят, что мы приближаемся.

— Привет, вы двое! Мы все гадали, когда же вы покажетесь. Ной, Лоренцо искал тебя. Он хочет знать, готов ли ты сегодня играть в футбол с детьми.

— О, спасибо. Я постараюсь найти его после еды.

Габриэлла наклоняется ко мне.

— Так куда вы двое ушли вчера вечером? Вы были вместе?

Я усмехаюсь и смотрю куда угодно, только не на нее.

— Вместе? Нет. Я имею в виду…

— Да, — просто говорит Ной.

С моих губ срывается хихиканье школьницы. Господи, помоги мне.

— Кстати, спасибо, что взяли на себя наши обязанности, — говорит им Ной.

Габриэлла пожимает плечами.

— Это не было проблемой. Дети вели себя хорошо. Легли в постель к десяти. Я думаю, Ватикан действительно выбил их из колеи. Так… вы двое куда-то ходили? На ужин?

— Угу, — говорю я, набивая рот едой, чтобы не выдать слишком многого. Я уже покраснела с головы до ног. Не нужно быть ученым-ракетчиком, чтобы понять, почему.

— И вы хорошо провели время? Никто не пострадал? — поддразнивает Эшли.

У меня есть пара серьезных ранений, но не из-за ужина. У меня в голове проносятся кадры жаркой сексуальной сцены. Ной обхватывает меня за талию. Мои губы на его губах. Сжатые пальцы ног. Счастливый конец.

— Твои волосы немного растрепаны, — замечает Эшли.

— Правда?

Я пытаюсь расправить их несколькими взмахами руки.

— Да, и кажется, у тебя размазалась тушь.

Это Ной виноват. Он набросился на меня, когда я вернулась из ванной. Это был всего лишь безобидный поцелуй, и после

этого я не подумала посмотреть на себя в зеркало, но теперь очень об этом жалею.

— Спасибо.

Я делаю огромные глотки кофе, и потому что после вчерашнего вечера мне нужен кофеин, и потому что чем быстрее я закончу этот прием пищи, тем быстрее я смогу избавиться от этих вопросов.

Ной ловко притворяется, что не обратил внимания на последнюю часть нашего разговора.

Первая возможность подышать свежим воздухом вдали от Ноя у меня появляется, когда я отправляюсь с группой школьников на рынок. Мы с Ноем одновременно выходим из церкви Святой Сесилии и направляемся в разные стороны.

Я оглядываюсь через плечо и слегка машу ему рукой.

Когда я оборачиваюсь, Кайли задорно улыбается, как будто только что раскрыла свое дело. Я даю ей насладиться своей победой.

Когда мы приезжаем, фермерский рынок уже кишит людьми, но здесь нет того обычного безумия, с которым мы столкнулись в других туристических местах Рима. Кажется, что все наслаждаются воскресным утром, медленно прогуливаясь без какой-либо цели. Солнце все еще поднимается над головой, наполовину закрытое зданием, так что мы можем наслаждаться тенью и слегка прохладной температурой, пока есть такая возможность. Толпа достаточно многолюдная, поэтому я внимательно слежу за своей небольшой группой девочек из Линдейл, но они не склонны к блужданиям. Мы держимся вместе, пробуя каждый кусочек сыра и фруктов, которые попадаются нам под руку. Я покупаю нам несколько сэндвичей со свежеиспеченным хлебом чиабатта, а затем мы останавливаемся, чтобы осмотреть столик с изящными украшениями.

Ремесленник продает браслеты из бисера, которые стоят всего пять евро каждый, поэтому я не могу удержаться и покупаю девочкам одинаковые.

— Четыре, пожалуйста, — говорю я, протягивая наличные.

— Пять, — настаивает Лиззи, хватая еще один браслет. — Вам тоже нужен один!

Мое маленькое учительское сердце увеличивается на три размера.

Когда мы проходим мимо стола, заваленного шоколадными конфетами, я вспоминаю вчерашний вечер и нашу с Ноем неудачную попытку получить вторую канноли. Меня снова и снова поражает абсурдность происходящего. Я решаю, что не могу вернуться в Святую Сесилию с пустыми руками. Это будет нашим утешительным призом. Я беру два пакета, наполненных шоколадным ассорти. Один — чтобы съесть, пока мы здесь, а другой — чтобы увезти в Штаты.

Вернувшись в школу, мы ставим в общей зоне у крыльца фильм «Римские каникулы» с Грегори Пеком и Одри Хепберн, классику, которую никто из детей не видел, и она идеально подходит для этого места. Я смотрела этот фильм много раз и точно знаю, чем он заканчивается, но все равно тяжело смотреть, как Энн (Хепберн) и Джо (Пек) понимают, что их зарождающаяся любовь не может длиться долго, а время, проведенное вместе в беготне по Риму (хотя и страстной) было лишь сладкой передышкой от реальной жизни, а не прочной любовной связью. Когда Энн говорит ему: «Я не знаю, как сказать «прощай»», у всех на глазах появляются слезы. Они целуются в последний раз, и Джо с грустью смотрит вслед уходящей Энн, ни разу не попросив ее остаться с ним. Он знает, что она не может.