Врагов выбирай сам

Игнатова Наталья Владимировна

– Цель Звездного – уничтожение Светлой Ярости...

– На Соборе я в полной безопасности. – Сэр Герман был само терпение: когда на бабулю находило желание побыть заботливой, без терпения было не обойтись.

– В свою очередь, твоя цель – митрополит. Он осознает себя, как только Единая Земля вернется на свое место в Большом мире, он поймет, кто ты, и поймет, что ты должен его уничтожить.

– Да.

– Ты не должен убивать его до этого момента.

– Да.

– Если ты поспешишь, освободится сила слишком большая, чтобы твой мирок сумел ее удержать.

– Да.

Я помню.

– Скорее всего, он попытается убежать.

– Я ведь уже говорил тебе, – сэр Герман вздохнул, – Артур не сможет прийти на Собор, а отец Адам не сумеет оттуда выйти. Насчет Артура получили предписание Недремлющие в столице, покидать же Собор до принятия окончательного решения просто-напросто запрещено, и митрополита задержат храмовники.

– Да, да, – нетерпеливо закивала Тори, – я помню, ты все учел и обо всем подумал. Молодец. Мне пора. Мастиф, как только покончишь с делами, жду тебя в гости.

– В Миттельмарше?

– Ну а где еще? Желаю тебе как можно быстрее разделаться с митрополитом. Всего хорошего, внучек. И опасайся Звездного.

* * *

Для Альберта оседлали мерина, на котором ездил Галеш.

– А почему не телепортом? – удивился маг, когда увидел коня.

– Телепортом, – обещал Артур, – только подальше отсюда. У тебя же цацки из дома профессора, недозволенное волшебство. Едем, братик.

Сразу за воротами крепостицы он ударил свою кобылу пятками, отправляя в быструю рысь, а потом и в галоп. Мерин под Альбертом, за время поездки в Лынь привыкший к подобным скачкам, легко держался позади и чуть сбоку – чтоб не глотать пыль из-под копыт. Билась за спиной вроде бы хорошо привьюченная, но все равно почему-то гудящая гитара. Топот копыт, горячий ветер, пыль и каменная крошка.

– Артур! – выдохнул Альберт, когда догнал старшего. – Ар... Арчи?

Артур плакал. Молча. Смотрел вперед, не щурясь, и встречный ветер сбивал слезинки, не позволяя им скатиться с ресниц, но Альберт все равно понял. И придержал коня, оставляя старшего наедине с ветром и болью.

Так лучше.

Артур не потерпит жалости.

Ты хронику печали пишешь, брат.Моих небес пылающий закатСпокойно перешел бы в сумрак синий,Когда бы не ударившие в спинуТупые стрелы узнанных утрат.Сплетенье тонких рук – или ветвей —Или скрещенье линий на ладониУпавшего листа – все топчут кони,Что вырвались из памяти моей.

На развилке, там, где от тракта уходила тропа к ближайшей насыпи, Артур остановил Чубарую. Спрыгнул с седла, дождался Альберта. Помогая брату спешиться, попросил с легкой улыбкой:

– Дай активатор. И не ходи со мной, ладно?

– Тебя убьют там, – понял Альберт.

– Да.

– Кто?

Улыбка стала шире. Артур безмятежно пожал плечами:

– Какая разница?

– Но ты знаешь?

– Да.

– Я

тоже узнаю.

– Конечно.

Как всегда, когда предстояло расстаться, старший обнял его. Легонько дунул в затылок:

– Я люблю тебя, братик.

– Я люблю тебя, – повторил Альберт, уткнувшись лбом в холодную поверхность доспеха, – ты ведь найдешь меня? Потом.

– Обязательно.

Седа их грива, как морская пена,Как пепел корабельных корпусов,Как снег, что заметает звуки слов, —Так белит пыль склоненные колена,Так белит лица отпечаток плена —И запирает сердце на засов.Да, мы в плену у чуждой нам игры.Надеюсь – не навечно. До поры.

Охрана из храмовников и гвардейцев у ворот монастыря Чудесного Избавления увидела, как прямо из воздуха возник перед аркой всадник на беснующейся от страха чубарой лошади.

Рыцари Храма отреагировали быстрее своих собратьев-мирян – сказалась выучка – и подались в стороны, уворачиваясь от подкованных копыт. Гвардейцы, попытавшиеся действовать по уставу, выставили было вперед копья, но разлетелись, как кегли, под ударом Святого знака.

Лошадь прогремела копытами по брусчатке монастырского двора. Рухнули внутрь двери соборного зала.

– Миротворец?!

Артур Северный собственной персоной, страшный и величественный, кажущийся огромным в прохладной полутьме залы, весь облитый золотым светом, медленно ехал между скамьями, направляя лошадь прямо к кафедре, за которой стоял командор Единой Земли.

Чубарая выгибала шею и грызла трензель, роняя пену на мраморный пол.

– Сейчас, – сказал Артур, одним движением обмотав повод вокруг седельной луки.

– Я безоружен, Арчи, – сэр Герман поднял руки, – ты же не будешь...

– Буду.

Миротворец взлетел над кафедрой, сияя собственным голубым огнем.

И когда свет его смешался с потоками лучей, простреливающих залу сквозь узкие бойницы под сводом, Единая Земля вернулась на Землю. Краешек к краешку, кусочек к кусочку встала на отведенное ей место, которое покинула так неожиданно и трагично двести тридцать лет назад.

Вспыхнула белым Светлая Ярость в руках сэра Германа.

Заржала, вскидываясь на дыбы, Чубарая, принявшая блеск меча за вспышку молнии.

И владыка Адам выскочил откуда-то из задних рядов. Не пробежал – пролетел мимо Артура, не удостоив врага даже коротким взглядом. С пальцев его, родившись в ладонях, сорвался огонь. С треском лопнули камни под кафедрой. Весело полыхнуло дерево и развешанные по стенам хоругви. И сэр Герман, командор Единой Земли, фэйери-полукровка, ничего на свете не боявшийся, кроме огня и своего рыцаря для особых поручений, не успев даже вскрикнуть, рассыпался прахом.

Епископы, сохраняя удивительный порядок, покидали соборную залу. Уже занялись огнем ближайшие к кафедре скамьи.