Врангель

Соколов Борис Вадимович

Петра Николаевича беспокоила судьба родителей, о которых он долгое время не имел вестей. В конце октября 1918 года Врангель писал жене: «Получил письмо от мамы от 28 сентября — крик отчаяния, нельзя читать без содрогания. Умоляет ее вытащить из Питера, исхлопотать пропуск у Скоропадского через Бибиковых и проезд в Державном поезде в Киев, а оттуда в Крым. Я в отчаянии, здесь сделать ничего не могу…» Барон не знал, что к тому времени его отец уже благополучно перебрался в Финляндию. А вот мать перевезти из Петрограда на Украину тогда не удалось — режим Скоропадского доживал последние недели. Мария Дмитриевна смогла выбраться из красного Петрограда уже после того,

как ее сын стал видной фигурой Белого движения.

Теперь у Добровольческой армии впереди был Ставрополь, где вновь отличилась врангелевская дивизия. Генерал А. Г. Шкуро вспоминал: «Внезапным налетом Врангель овладел монастырем к югу от Ставрополя, недалеко от города. Это послужило сигналом для красных. Прорвав фронт генерала Улагая (2-я Кубанская дивизия) и генерала Боровского, они пустились в отступление главными силами именно в тех направлениях, которые я предполагал: на Святой Крест и Благодатное. Отдельные же их отряды искали спасения во всех направлениях. Часть бросилась и в астраханские степи. Врангель ворвался в Ставрополь и с боем на улицах овладел им».

«Мы выступили очень рано из Марьевской и шли лесом часа полтора, — описывал бой за Ставрополь Сергей Мамонтов. — Батарею вызвали вперед. Мы вынырнули из оврага. Лес обрывался, и перед нами было большое поле, а за ним начинался город Ставрополь. Всё поле было покрыто кавалерией, совсем близко от нас. Развевалось несколько красных знамен. Это были красные.

Батарея тут же, на краю оврага, снялась с передков и ахнула по кавалерии картечью. Неожиданность была полная. Красные знамена исчезли, кавалерия смешалась и побежала. Наши полки выскочили из леса и атаковали бегущих. Стрелять больше было нельзя, чтоб не задеть наших. Батарея взялась впередки и рысью пошла за полками. На спинах бегущих мы вошли в город.

Удар во фланг удался блестяще. У красных началась паника, и этим мы облегчили задачу нашей пехоте, наступавшей с другой стороны.

Первым зданием города был женский монастырь. Когда мы проходили мимо него, из ворот выскочила монашка, бегом догнала нашу санитарную двуколку, впрыгнула в нее на ходу. Это был переодетый офицер. В предыдущем бою он был ранен и скрылся в монастыре. Монашки его не выдали. Теперь он плакал и смеялся, что опять попал к своим.

С налета казаки прошли до центра города, но в городе конница плохо применима. Красные пришли в себя, оправились и нас из города вытеснили. У красных в Ставрополе были очень крупные силы…

Наша дивизия была вынуждена выйти из города. Красные думали, что мы отступаем и погнались за нами. Но просто Врангель вывел конницу из узких улиц в поле. Тут мы должным образом встретили красных и загнали их опять в город. Результат нашего флангового удара сказался. Наша пехота нажала с другой стороны, и красные уходили из Ставрополя».

Врангелевская конница вошла в Ставрополь 2(15) ноября. Красные оставили в городе две с половиной тысячи убитых и четыре тысячи раненых. Отступавшие таманцы успели убить в тюрьме бывшего главкома советских войск на Северном Кавказе Ивана Лукича Сорокина. Здесь сказались противоречия между иногородними, составлявшими костяк Таманской армии, и той частью кубанского казачества, которая сражалась на стороне красных. О Сорокине, бывшем казачьем есауле, окончившем престижную на Кубани школу военных фельдшеров и фактически руководившем советскими войсками, противостоявшими Добровольческой армии во время двух ее кубанских походов, был высокого мнения Деникин, утверждавший, что «если вообще идейное руководство в стратегии и тактике за время северокавказской войны

принадлежало самому Сорокину, то в лице фельдшера-самородка Советская Россия потеряла крупного военачальника». После убийства Сорокина начались массовые переходы казаков на сторону белых. Перспектива отступать с остатками 11-й армии (в нее была переименована бывшая Таманская армия) к Астрахани через безводные степи их не привлекала. Да и белые теперь уже не расстреливали пленных.

Пятнадцатого ноября 1918 года Врангель был назначен командиром 1-го конного корпуса и 22 ноября произведен в генерал-лейтенанты — «за боевые отличия» в боях под Ставрополем.

Петр Николаевич вспоминал, что был вызван начальством на станцию Рыздвяную (вторая станция от Ставрополя в направлении на Кавказскую), где в поезде главнокомандующий, генерал Деникин, объявил о его назначении командиром 1-го конного корпуса, в состав которого, кроме 1-й конной дивизии, включалась 2-я Кубанская казачья дивизия полковника Улагая. Корпусу приказывалось продолжать преследование Таманской красной армии, действуя к северу от железнодорожной линии Ставрополь — Петровское. К югу от этой линии наступали части генерала Казановича и 1-я Кубанская казачья дивизия генерала Покровского.

Корпус Врангеля благодаря блестящему маневру разгромил под Спицевкой отступающих от Ставрополя красных. Эта победа показала, что Врангель полностью овладел особенностями тактики конницы в Гражданскую войну и превратился в замечательного кавалерийского начальника. Он смело совершал маневры большой массой конницы и смело бросал в атаку целый корпус в одной лаве. (Тут, правда, надо оговориться, что численность врангелевского корпуса не превышала кавалерийской дивизии времен Первой мировой войны.) Барон также умело применил военную хитрость — организовал ночной форсированный марш конного корпуса и сумел застать красных врасплох.

Бой под Спицевкой, хорошо запомнившийся Сергею Мамонтову, ярко демонстрирует излюбленные тактические приемы Врангеля:

«С тех пор как генерал Врангель принял командование Кубанским конным корпусом, его успехи превратились в триумфальный марш. Но справа от нас у нашей пехоты была неудача. Красные собрали значительные силы и нанесли удар с востока в направлении на Ставрополь. Они отбросили нашу пехоту у сел Спицевка и Сергеевка, угрожали Ставрополю и вышли в тыл нашего корпуса. Положение было очень серьезное.

Врангель реагировал быстро и решительно, как всегда. Он просто снял свой корпус с петровского направления, шел всю ночь, наутро ударил неожиданно во фланг прорвавшимся красным, уничтожил их и на следующий день вернулся на свои старые позиции, раньше чем красные собрались что-нибудь предпринять.

Петровское. В пять часов пополудни нам объявили:

— Завтра дневка — ни боев, ни походов. Отдыхайте.

Это нас обрадовало, потому что каждый день были и бои и походы. Поручик Коренев и я пошли в поле, поймали барана и отдали его хозяйке жарить. Я отдал белье стирать. Но в девять часов вечера новый приказ:

— Седлать, заамуничивать. Выступаем через 15 минут.

Вот тебе и отдых! Забрали недожаренного барана. Я засунул в сумы седла мокрое белье. Бог знает, когда и где оно теперь высохнет. Наступила ночь. Впоследствии мы узнали, что это сделали нарочно, чтобы обмануть красных. Хитрость удалась. Предупрежденные своими агентами о нашей дневке, красные решили тоже отдохнуть. Когда же на следующий день они узнали о нашем исчезновении, опасаясь засады, они ничего не предприняли. А послезавтра мы были снова на местах с вестью об одержанной большой победе.