Врать или не врать? - II
Шрифт:
Поэтому посмотрим опять глазами европейского, но современного писателя Жана Маркаля на события эпохи Реформации на юге Франции (27). В книге есть всё, столь характерное для Европы, что могло бы сказать об авторе, что он — «в теме», «в тусовке» и уж точно — не «дилетант». Проявляя большую информированность о легендах и слухах в связи с катаризмом, он проходит те же вехи, что и Мериме веком до него: упоминает и нашествие арабов, якобы, в VIII веке нашей эры и роковой для Симона де Монфора, якобы, 1218 год, а самих альбигойцев представляет не жителями Великой Русской империи, а какими-то «засланцами», которые тайком пробрались в Южную Францию и другие места исконного проживания европейских «резидентов». Не подготовленный книгами ФН российский читатель всё так же, как и в случае с Мериме, будет скучать, когда автор перечисляет народности кельтов, богомилов, венетов, вестготов, имеющих прямое отношение к славянам. Но Маркаль и не собирается делать акценты на связи катаров с Русью. Для него лучше, если катарская загадка так и останется загадкой, попутно принеся ему внимание современного французского общества и всё с этим связанное. Книга могла бы остаться непонятой, если бы ФН не дали
Основное внимание он уделяет замку и району Монсегюр, который «приобрёл значение только к концу Римской империи (!), с приходом вестготов» — из Швеции (!). В замке были конюшни, и «известно, что лошади были очень небольшого роста (русского происхождения?) и превосходно подходили для использования на крутых горных дорогах. Раскопки показали, что гарнизон располагал очень обширным арсеналом: копьями, дротиками, кинжалами и дагами, снарядами для пращи и стрелами. Обнаружили также большие каменные шары, весом от 60 до 80 кг, которые хранились в крепости и использовались в качестве снарядов к метательным орудиям типа требюше». А вот упоминаний об огнестрельном оружии, пушках обнаружить не удалось (или их избирательно уничтожили победители, или историки на службе у протестантов, что вернее). И Маркаль их даже не ищет — иначе бы ему пришлось оставить скалигеровскую версию истории и записаться, как и мне, в ученики к ФН. Но ведь порох и пушки уже давно изобретены! Воистину, дьявол часто выступает на стороне учёных…
Известно, что замок Монсегюр, как и прочие у катаров, был практически неприступным. И если он был сдан противнику — не обошлось без предательства. Вместе с тем, немаловажный факт, что из благоговения перед жизнью катары были не только вегетарианцами, но убеждёнными сторонниками ненасилия, не имели права носить оружия и вести войну. Для целей обороны, однако, могли использовать наёмников, в частности, тамплиеров.
Монсегюр был взят противником, якобы, 16 марта 1244 года, и 205 катаров, желая сохранить веру, предали себя смерти на костре. Лишь четверо совершенных сумели исчезнуть из замка, захватив с собой важные документы или часть золотого запаса. Автор не хочет видеть причин гибели альбигойцев иных, чем месть Римской католической церкви, а среди вдохновителей похода — папу Иннокентия III, то есть Ивана Калиту! «С. 214. Стремление к постоянному поиску истины способствовало тому, что катаров запомнили как мужчин и женщин образцового благочестия и величайшей интеллектуальной честности. Но потому-то они и представляли опасность для Римской католической церкви: они подавали плохой пример как прихожанам, так и населению. Поэтому нужно было их ликвидировать. И любыми средствами. Что и было сделано».
Жан Маркаль делает важные замечания, но они носят, порой, декларативный или односторонний характер: «Каждая эпоха обращается к своему прошлому, освежая в памяти события минувших дней и переосмысливая ушедшие традиции: в этом суть человеческого прогресса. Прошлое многогранно, и это заставляет нас относиться с пристальным вниманием ко всему, что когда-либо было устранено в угоду официальной власти или религии». И хочется вспомнить русского писателя, который хорошо знает менталитет Европы:
ЗАПАДНОЕ ОБЩЕСТВО НАСТОЯЩИХ РУССКИХ НЕ ПРИНИМАЕТ. ЗДЕСЬ КОГО УГОДНО МОГУТ ПРИЗНАТЬ, ТОЛЬКО НЕ НАСТОЯЩЕГО РУССКОГО. ПЕРЕД РУССКИМИ ТУТ КАКОЙ-ТО ЗАТАЁННЫЙ СТРАХ. ЗАПАДНЫЕ ЛЮДИ В ГЛУБИНЕ ДУШИ ХОТЯТ, ЧТОБЫ МЫ ОСТАЛИСЬ НА УРОВНЕ МАТРЁШЕК, БАЛАЛАЕК, САМОВАРОВ, ЧАСТУШЕК И ПЕРЕПЛЯСОВ
То, что советский диссидент приписал отношению к русскому индивидууму, вполне относится и к русскому народу в целом. Запад хочет вычеркнуть русских из своей собственной истории — чтоб не повторилось! Но вернёмся к Жаку Маркалю и его сочинению. Он проникает в дуалистическое понимание мира у катаров и находит в нём общность с философией манихеев, павликианцев, зерванистов и маздеистов. Делает интересное замечание, которое позволит нам понять то, что поставило в тупик Мериме в городе Оранже при осмотре скульптуры женщины, засунувшей палец в ухо, именуемой Марией: «с. 248. Миф катаров о непорочном зачатии Девы Марии через уши является вариантом общепринятого в христианстве рассказа о Благовещении, однако в их понимании этой легенды кроется иной смысл: Словом действовал не ангел, а сам Бог».
Подобно многим предшественникам, Маркаль пытается искать «чашу Грааля» и связать её с катаризмом, но, в конечном счёте, заключает: «Нет никакой разницы в том, где визуализировать Грааль: в донжоне Монсегюра, Броселиандском лесу или аббатстве Гластонбери. Проблема заключается в том, что никто не знает, что же он в себе хранит».
Он так выражает основную идею катаризма: «Мир несовершенен и охвачен силами зла лишь потому, что ему не хватает милосердия, совершенной любви. Вновь вернув в этот мир совершенную любовь, можно искоренить зло, освободить душу, пленённую им».
Когда-то, в середине семидесятых годов, я начал с энтузиазмом изучать итальянский. Но не сумел в закрытой стране найти знаменитое произведение Алессандро Мандзони на языке оригинала (28). Поэтому и прочитал его впервые только сейчас, когда пишу эту статью, надеясь в нём найти хоть какие-то упоминания об ордынском завоевании Италии: ведь Великая Пермь — это как раз там. Ожидание не оправдалось — наверное, поэтому роман и пережил смену многих режимов, не мешая власть имущей идее, но наделяя автора ещё при жизни титулом Великий… Сочинение, названное «миланской хроникой XVII века», содержало приглаженный приключенческо-романтический сюжет. Хотя… Автор пишет, что городские власти ведут грозную кампанию против «чубатых», под которыми, в том числе, подразумевались злоумышленники и профессиональные убийцы, имевшие обыкновение прикрывать себе лицо
Не говоря ни слова о канувшей в Лету Русской империи, автор прекрасно изображает механизмы тайной и официальной новой власти; показывает синьоров такими коварными и важными, будто они правят миром тысячу лет. Однако и те попадают в зависимость от человека, попирающего все мыслимые и немыслимые законы общества: «с. 304. Заниматься делами, возбраняемыми или запрещаемыми законом или какой-либо другой силой, быть судьёй, распорядителем чужих судеб без всякой выгоды для себя, лишь только бы повелевать, быть всеобщим пугалом, первенствовать над теми, кто привык первенствовать сам, — таковы были главные страсти, которые всю жизнь обуревали этого человека… с. 306. Всем самоуправцам в значительной части округи пришлось, так или иначе, выбирать между дружбой и враждой с этим из ряда вон выходящим самоуправцем. Но первые же, посмевшие оказать ему сопротивление, понесли такой урон, что никто не испытывал больше охоты подвергнуться испытанию. И даже устранившись от всего, даже занимаясь только собственными делами, нельзя было остаться независимым. Ведь от него являлись посыльные с требованием не затевать такого-то предприятия, оставить в покое такого-то должника… Стоило одной стороне с изъявлениями вассальной преданности попросить о помощи в каком-нибудь деле, как другая оказывалась перед тяжким выбором: или подчиниться его приговору, или объявить себя его врагом, что было равнозначно, как когда-то говорили, скоротечной чахотке…Его могущество служило орудием исполнения низких желаний, удовлетворения жестоких замыслов и честолюбивых прихотей».
Если «благородные» синьоры расступаются перед поселившемся в обществе бандитом (пусть даже в приличном наряде и дорогой каретой), то чего уж можно ожидать от зависимых и живущих подачками летописцев. Ах, сколько лжи понаписали они в угоду своему «благодетелю»!
Среди скалигеровских «хроникёров» мелькает имя известного И. Кеплера, снискавшего славу маститого астронома и учёного. Но учёность не подразумевает высокой нравственности. Ведь писал же (29) А. Франс: «Ждать от науки морали — значит готовить себе жестокие разочарования». Освободить историческое наследие от страха, водившего рукой летописцев, наполнить его правдивым содержанием и есть почётная задача, доступная лишь героям человечества, которую поставили перед собой Фоменко и Носовский.
Им вновь и предоставим слово (24):
«С. 76. Расскажем о соборе Парижской Богоматери. За прошедшие века он претерпел любопытные изменения. Оказывается, как сообщает туристический справочник, на фасаде собора некогда были расположены в ряд 28 больших каменных статуй «царей Иудеи и Израиля». Но в годы Великой французской революции конца XVIII века «оригинальные фигуры были разрушены в 1793 году коммуной. Поскольку эти фигуры были приняты за изображение королей Франции». Жалкие останки оригинальных статуй — обезображенные головы царей — сегодня выставлены в Париже, в музее Клюни (Музей Средних веков).
На самом деле никакой ошибки не было. В XIV–XVI веках цари-ханы Ордынской Империи действительно были одновременно и израильско-иудейскими царями, и французскими правителями (и не только французскими)….Те, кто сбрасывал из ниш статуи (точнее, их вдохновители), ещё помнили кое-что из подлинной истории. После мятежа Реформации, уже в конце XVIII века…они «наводили последний лоск» на скалигеровскую историю. По-видимому, решили, наконец, сбросить с главного собора Парижа и разбить ненавистные статуи «монгольских» царей-ханов.
История собора Парижской Богоматери — далеко не единственная подобного рода. В том же 1793 году республиканский Конвент санкционировал погром большого количества гробниц в кафедрале Сан-Дени. При этом «останки были сброшены в неотмеченные могилы».
Сегодня в Сан-Дени можно видеть уцелевшие 79 саркофагов. «Все гробницы пусты со времён Революции», — констатирует туристический путеводитель….До революции в Сан-Дени насчитывалось не менее 800 гробниц. То есть… практически полностью уничтожен огромный царский некрополь.
Наконец, всем известна история разрушения парижской Бастилии в 1789 году. Считается, что революционные парижане уничтожили эту королевскую тюрьму как символ деспотизма. Но на самом деле Бастилия использовалась как тюрьма далеко не всегда. Она была возведена в XIV веке Карлом V Валуа как королевская крепость и была его резиденцией. Так что в конце XVIII века разрушали не просто тюрьму, а бывший замок короля Карла V. Не является ли Карл V из XIV века ещё одним фантомным отражением императора Карла V (с тем же «номером») из XVI века? То есть (как мы теперь понимаем) отражением ассиро-вавилонского царя Навуходоносора = русско-ордынского императора Ивана IV Грозного?
Тогда всё становится на свои места. 14 июля 1789 года в Париже снесли до основания мощный катарский (скифский) замок, возведённый в XVI веке как удалённая французская резиденция «монгольского» хана-императора Навуходоносора = Ивана IV Грозного…»