Врата фюрера. Апокалипсис волка
Шрифт:
Он не успел договорить, как зазвонил телефон. Она извинилась, решив ответить на звонок и за это время успеть обдумать ответ на его предложение. Она показала на трубку, он понимающе пожал плечами. Но звонок не дал возможности сосредоточиться.
Вся в слезах звонила Амза. Из сбивающегося речитатива Ольга поняла, что сегодня в квартире Амзы кто-то побывал, но состоялось ли ограбление — непонятно, пока что хозяйка квартиры стояла посреди учиненного беспорядка. И первое, что она сделала, — позвонила подруге.
Ольга передала содержимое короткого разговора своему товарищу; впрочем, Амза говорила громко и, возможно, он и так слышал практически всё,
— Мне надо к подруге.
— Я знаю. Но мы поедем вместе.
Она поняла, что в душе очень благодарна ему за это вместе, благодарна за всё, что он успел сделать для нее за столь короткий срок.
Они вышли из кафе и почти сразу же поймали машину; ей показалось странным, что он пропустил несколько хороших возможностей, когда возле них притормаживали остановленные его взмахом авто. Но он решил сесть только в третью или четвертую, благо, в Москве хватало желающих потаксовать. За рулем оказался уроженец Ханты-Мансийска, он зачем-то сам заговорил с пассажирами о себе и своем давно оставленном городе, может оттого, что адрес, названный женщиной, предполагал длинный маршрут. Он ехал, говорил, время от времени сверяясь с навигационной картой. Ни Ольга, ни Александр не стали говорить, что карта — это блажь, и что коренные москвичи всегда знают пути короче, чем те, что показывает электроника.
Александр, это его имя, — подумала про себя Ольга, и тут же на ум пришло, что среди жертв Янтарной комнаты также был Александр — выдающийся русский фантаст и моряк Александр Беляев (1884–1942); воспитанник духовной семинарии, выпускник Демидовского лицея в Ярославле, человек, которому сопутствовали мистические совпадения и который обладал экстрасенсорными, как сказали бы сейчас, талантами. Да кто не читал его книг или не смотрел экранизированные по его романам фильмы?
Рассказы и романы-гипотезы «Голова профессора Доуэля», «Остров погибших кораблей», «Последний человек из Атлантиды», «Человек-амфибия», «Борьба в эфире», «Прыжок в ничто», «Властелин мира», «Человек, потерявший лицо», пьеса «Алхимики», а еще — «Подземные земледельцы», «Под небом Арктики», «Чудесное око» и последний роман, написанный в 1941 году, — «Ариэль». Все произведения писались в годы великих потрясений в науке, когда человек возомнил себя творцом наравне с Творцом сущего. Может ли мозг, отделенный от тела, мыслить? Возможна ли пересадка мозга? Может ли кровь молодых стать источником молодости для престарелых? Применим ли анабиоз к массам? Есть ли границы у внушения? А у генной инженерии? Может ли человек жить под водой? А в воздухе? — Вопросы, которые активно проверялись на практике в секретных институтах Советского Союза и в секретных институтах Третьего рейха.
И жил ведь этот выдающийся предчувствователь эпох в Пушкино под Ленинградом — в том самом Царском Селе под Санкт-Петербургом. И последнее творение, над которым работал Александр Романович, было посвящено теме Янтарной комнаты. Отрывки из произведения даже зачитывались знакомым. И когда в Пушкин пришли немцы, они активно заинтересовались и Янтарной комнатой, и писателем. После беседы с эсэсовцами из
Вечерняя Москва жила своей жизнью, и движение по сумрачным улицам создавало чудесный настрой. Если только ты не едешь за рулем, и если только ты не едешь к подруге, у которой случилась беда. Машина мчалась на юго-восток, за окном мелькали подсвеченные офисные здания и дома, полные освещенных окон. Время в Москве течет быстро.
Они въехали на малолюдную улицу, подъехали к стандартной многоэтажке и остановились. Ольга первой вышла из машины, прошла к подъезду, набрала код и придержала дверь, чтобы вошел спутник. Они зашли в лифт и тогда Ольга вспомнила, что не предупредила подругу, что приедет не одна. Будь что будет, не до этого, — подытожила Хлебникова, как только лифт остановился на пятом этаже.
Глава 10
Александр сразу же обратил внимание на дверь, возле замка красовались свежие царапины, значит, взлом действительно был осуществлен и преступник вряд ли был хорошим знакомым хозяйки. Также это говорило о том, что вор не профессионал, — из тех, кого опасался Звездочет. На полу тамбура никаких других следов преступления не было видно, ни окурков, ни грязных подошв, как это бывает в слабых детективах и редко бывает в жизни. Он запросто мог бы, только попросив у дам пудреницу, снять отпечатки пальцев предполагаемого злоумышленника, если тот не действовал в перчатках.
Александр зашел в квартиру, дверь хотя и была открыта взломщиком, но замок не пострадал, и теперь хозяйка повернула щеколду, чтобы впустить двоих гостей вместо одной задушевной подруги. Казалось, Амза не обратила внимания, что та приехала с незнакомым мужчиной.
— Это Александр, — сразу представила Ольга, — он…
Это он предполагало должность или род занятий, о чем она сама не имела ни малейшего представления. И потому вопросительно посмотрела на спутника. Александр, уловив немой вопрос, ироничным тоном тут же добавил:
— Доктор.
Вы и вправду доктор? — захотела спросить Ольга, но сдержалась, оставив на потом.
— Доктор, — тут же обратилась к нему Амза, когда в ответ прозвучало ее имя, — я так перенервничала, видите, что тут творится?
Мужчина стал осматривать помещение; мебель вроде стояла на своих местах, и только тумбочки комода и полки шкафа были опустошены, всё содержимое валялось на полу. Рядом со столом на полу валялась разбитая ваза цветного стекла. Причудливые шары, свечи и сувениры местами были раскиданы, местами оставались на местах.
Амза всхлипнула, не сдержав эмоций.
— Что пропало? — в лоб спросила Ольга, стоя в проходе между комнатой и кухней, и пытаясь бросить взгляд туда, где в ее последний визит они обе пили чай. Все ее движения не проходили незамеченными для Александра, но откуда ей знать, что он так внимателен?
— Ничего не пропало, — казалось, с удивлением отвечала Амза. — Покаты… вы ехали, я всё просмотрела. Ничего, если не считать любимую разбитую вазу.
— Нужно поставить хорошие замки, — предупредил «доктор», — нельзя быть такой беспечной в таком большом городе.