Врата Изгнанников
Шрифт:
Моргейн остановилась. Остановился и лучник, вторая стрела лежала на тетиве.
— Убирайся! — крикнул Чи. — Ты не оставляешь мне выхода, женщина!
— Давай заключим сделку! — ветер задул во всю силу и слова Моргейн были едва слышны.
— Ты хочешь сделку, женщина? Выбрось меч, и я подарю жизнь, ему и тебе. Иначе перережу ему горло, сейчас.
Она подошла еще ближе, полетела вторая стрела, сдутая порывом ветра.
— Проклятье! — сказал Чи лучнику. — Огонь!
Лучник потянулся за новой стрелой. Но Моргейн остановилась и подняла руку, направив смерть прямо на них. — Очень простой
Лучник опустил лук. — Милорд, — сказал кел по другую сторону от Чи и голой рукой оттянул меч от горла Вейни. — Милорд, мы последние. Она убьет нас. Освободите его. Мы проиграли.
Долгое молчание. Чи то усиливал хватку на его плече, то ослаблял.
— Освободи его! — угрожающе сказала Моргейн.
— За цену, — сказал Чи.
— Какую?
— Скажу позже, — ответил Чи. — Ты берешь его на таких условиях?
— Освободи его! — повторила Моргейн. — И я подарю вам ваши жалкие жизни и ваше оружие — или сниму с вас шкуру, если вы будете дальше мучить его. Освободи его, немедленно!
Рука Чи разжалась, меч упал и Чи оттолкнул его ногой в сторону. Потом встал во весь рост, легкая цель. — Освободи его, — сказал он. — Пускай убирается.
Второй кел вынул нож, разрезал веревку, державшую руки Вейни, и деликатно держа его под руку, помог встать. Он не был одним из тех, кто мучил его — высокий серебряноволосый кел, его лицо было совершенно бесстрастно, даже сейчас, при резкой перемене судьбы. Его рука оказалась твердой и надежной, и он мягко поставил его ровно, прежде чем убрал руку.
Вейни похромал вперед, небо было каким-то металлическим, а его руки, лишенные жизни, висели по бокам, и, как и ноги, казалось принадлежали кому-то другому. Он споткнулся, угодив ногой в дыру в земле, едва не упал, и продолжал идти, порывы ветра сдували пот с его лица и больно жалили раны на горле.
Но небо становилось все страннее и страннее, стало полупрозрачным, и он упал на колено, не понимая, как оказался там. Моргейн подбежала, опустилась на колени и схватила его за плечо.
— Я только должен немного отдохнуть, — сказал он. На ее лице появилось выражение недоверия, потом ужас и наконец гнев. Она резко вскочила на ноги и направила оружие на врагов.
— Нет, — с трудом выдохнул он, и схватил ее за руку.
Она не стала стрелять. Он сам не понимал, почему сказал это, но это была еще одна ошибка, как и все остальные, которые он сделал. Он почувствовал, как обрезанные волосы падают на лицо и лезут в глаза, выставляя на показ бесчестие, которое упало на него и на нее: в ее глазах все еще плескался ужас. — Прости, — прошептал он, потому что ничего другого сказать не смог.
— Да будут они прокляты за это!
— Это сделали они, не я. — Он стоял на коленях между ней и неподвижными врагами, которые во все глаза глядели на нее, но сейчас они для нее больше не существовали. Он должен был поклониться до земли, выражая свое полное подчинение, и это слегка уменьшило бы позор для леди из Карша, и не стал просить ее разрешить ему дуэль с человеком, который сделал это, и вообще не стал делать ничего, что могло бы заставить ее разъяриться. — Лио, я устал, вот и все.
— Со
— У Чи.
— Тогда это единственная вещь, которую я возьму у него. Это Гаулт?
— Да. — Краем глаза он увидел, что Чи идет к ним. — Во имя Небес, лио, не спускай с них глаз.
В ее серых глазах свернула убивающая ярость — для них, не для него. Он знал степени этой ярости, знал затуманенный, отливающий красным взгляд — она должна была постоянно обгонять их, устраивать засаду за засадой, всегда настороже, всегда в погоне за жертвами.
Моргейн подняла оружие. Она встала на ноги, и Вейни заставил себя подняться, чтобы не позорить ее.
— Я хочу поговорить о цене, — сказал Чи.
— Есть только одна цена, — процедила Моргейн, — и это ваши жизни, милорд, и она за старые грехи, не за новые! У вас шкатулка от камня. Бросьте ее на землю и убирайтесь с моих глаз.
— Цена, миледи!
Рука поднялась, оружие смотрело ему прямо в лоб. — Не заходите слишком далеко.
— Мои враги — и проход через ворота, для меня и моих товарищей. — Чи шагнул вперед, остановился широко развел руки, показывая, что в них ничего нет. — У нас нет дороги назад.
— У вас нет дороги из ада, милорд, и вы колеблетесь на краю. Вейни хочет видеть вас живым, я не понимаю почему — благодарите его на коленях, прежде чем ускачите отсюда. Давай, бросай ящик, мужлан!
Рука Чи дернулась к шее. На солнце блеснула серебряная цепь, он поднял ее над головой и бросил на землю.
— На колени, милорд и благодарите его, иначе я отстрелю вам ноги.
Чи немедленно опустился на землю.
— Благодарите его.
— Лио, — запротестовал Вейни.
— Благодари его!
— Я приношу тебе свою благодарность, Нхи Вейни.
Моргейн опустила руку и стояла, глядя как Чи встает, идет к чалому жеребцу и садится на него; остальные, кел и лучник, который внешне был человеком, тоже сели на лошадей.
— Был еще один, — вспомнил Вейни и его обдало холодом.
— Тот, который погнался за лошадями? — спросила Моргейн. — О нем я уже позаботилась. — Она полуобернулась и свистнула Сиптаху. Серый жеребец тряхнул головой и медленно пошел к ним, его поводья волоклись по земле, а они пошли туда, где Чи бросил шкатулку.
Чи его товарищи ускакали на юг, не задержавшись ни на мгновение. Вейни встал на колени и, сражаясь с головокружением, поднял серый ящичек, который Чи бросил на утоптанную траву. Моргейн передала ему камень, он обмотал его веревкой и положил получившийся шар внутрь. Дикая сила, оставшаяся в воздухе, заставила его руки трястись, когда он вешал шкатулку на шею на своей собственной цепочке, безопасно и надежно.