Врата изменников

Перри Энн

Коронер омрачился лицом.

– А вы знаете, о чем он читал и почему был такой серьезный?

– Нет, сэр, я не был около него и не знаю. Я же должен был обслуживать и других джентльменов, а их было много.

– Разумеется. И сэр Артур выпил только одну порцию бренди?

Вид у Гайлера стал совсем нервным.

– Нет, сэр. Боюсь, он пропустил несколько стаканчиков. Точно сколько – не могу припомнить, но по крайней мере шесть или семь. Вместе они тянули на полбутылки. Но я не знал, что он не в себе, иначе бы я ни за что не притащил ему все эти порции. – Лицо у него было

таким несчастным, словно все произошло и по его вине, хотя он был просто официантом и навлек бы на себя сильное неудовольствие, а возможно, и потерял бы должность, если бы отказался обслужить посетителя в соответствии с его пожеланиями.

– А сэр Артур находился в нормальном состоянии все это время? – спросил следователь, едва заметно нахмурившись.

– Да, сэр, насколько я мог видеть.

– Неужели? А когда вы подали ему последнюю порцию, не припоминаете?

– В половине седьмого, сэр.

– Как вы точны!

– Да, сэр. Это из-за джентльмена, который попросил напомнить ему, что они условились вместе пообедать, вот я, значицца, и запомнил точно.

В зале стояла мертвая тишина.

– И когда вы потом увидели сэра Артура?

– Ну, я несколько раз проходил мимо с другими заказами, значицца, но ничего не замечал, потому что он вроде как спал. Конечно, теперь я жалею, что не подошел сразу – вид у него был нехороший, глаза закрыты и лицо красное.

– Вы ни в чем не виноваты, – ласково сказал коронер, и жизнерадостное выражение совсем покинуло его лицо. – Даже если бы вы знали, что ему стало плохо, и вызвали врача, к тому времени, как тот прибыл бы, уже мало что можно было сделать.

На этот раз в зале послышался шорох. Мэтью, сидевший рядом с Питтом, тоже заерзал на скамье.

Официант взглянул на следователя с проблеском надежды.

– Он был один из самых лучших джентльменов, – сказал он скорбно.

– Уверен, что так. – Но коронер не собирался развивать эту тему. – А сколько было времени, когда вы заговорили с сэром Артуром, мистер Гайлер, и поняли, что он мертв?

Хорас глубоко вздохнул.

– В первый раз, когда я проходил мимо, я подумал, что он спит, как я уже говорил. Джентльмены, которые, значицца, принимают днем много бренди, случаецца, и засыпают, и их бывает сильно трудно разбудить.

– Совершенно верно. Но когда это было, мистер Гайлер?

– Да примерно в половине восьмого. И я подумал, что если он хочет пообедать, так уже время, чтобы я его записал на столик.

– И что вы сделали потом?

Уже четверть часа все в зале сидели не шелохнувшись. Не было ни звука, только иногда поскрипывали скамьи или раздавался шелест юбок двух-трех присутствующих женщин. Теперь же слышалось только сдерживаемое дыхание.

– Я с ним заговорил, но он не ответил, – сказал официант, глядя прямо перед собой и болезненно ощущая неловкость от устремленных на него взглядов всех присутствующих. Служащий за столом быстро записывал все, что он говорил. – И я поэтому заговорил опять, погромче. Он же опять не двигался, и я тогда, значицца, понял…

Хорас опять вздохнул, вид у него стал совсем взволнованным. Видение смерти вновь остро встало перед его мысленным взором. Он испытывал

страх при воспоминании, которое старался отгонять все эти дни.

Коронер терпеливо ждал. Он тысячи раз видел прежде, как те же самые чувства скользили по лицам других людей.

Томас наблюдал за происходящим со все усиливающимся чувством неприязни. В его душе накипало горе и одновременно нахлынуло чувство одиночества, словно он утратил безопасную гавань и теперь его носило в житейском море по воле волн. Это об Артуре Десмонде они говорили столь безразлично! Конечно, смешно было бы ожидать, что они проявят сочувствие и что им знакомо чувство любви, но тем не менее он надеялся на такое сочувствие, хотя и понимал всю абсурдность этой надежды.

Питт не смел взглянуть на сидящего рядом. Ему хотелось все бросить и уйти отсюда как можно скорее, и чтобы свежий ветер дул в лицо и лил дождь. Стихии сейчас были бы лучшими спутниками, люди такими быть не могут… Но Томас должен был оставаться. Это диктовали ему долг и сочувствие.

– Э… напоследок я его встряхнул. – Гайлер поднял подбородок. – Нет, тихохонько так. У него был ужасный цвет лица, и я совсем не слышал, как он дышит. Джентльмены, которые спят после бренди, обычно, значицца, дышат очень громко…

– Вы хотите сказать, что они храпят?

– Ну да, сэр…

На скамьях для публики послышался было смешок, сейчас же подавленный.

– Почему он не переходит к сути дела? – яростно спросил Мэтью.

– Сейчас перейдет, – прошептал Томас.

– Вот тогда я и понял, что неладно это, – продолжал официант. Он оглянулся вокруг – не из желания покрасоваться на публике, а словно чтобы напомнить себе, где он находится, и отвязаться от воспоминания о клубной гостиной и о том, что там случилось.

– Вы поняли, что он или заболел, или умер? – настойчиво гнул свою линию коронер.

– Да, сэр. Я послал сказать управляющему, сэр, а он, значицца, послал за доктором.

– Спасибо, мистер Гайлер. На этом все. Благодарю, что пришли.

Хорас с облегченным вздохом удалился, и его место занял управляющий клубом. Это был полный и высокий солидный мужчина с любезным лицом и неприятными глазами навыкате, по которым нельзя было понять, смотрит он на тебя или нет. Управляющий подтвердил, что был вызван по просьбе официанта и обнаружил, что сэр Артур действительно был мертв. Он послал за доктором, за которым обычно посылают, если кому-нибудь из джентльменов становится нехорошо, что, к сожалению, время от времени случается. Средний возраст членов клуба – пятьдесят пять лет, а многие гораздо старше. Доктор сразу же констатировал смерть.

Следователь поблагодарил управляющего и позволил ему тоже удалиться.

– Но это все бессмысленно! – процедил Десмонд-младший сквозь зубы, наклонился вперед и обхватил голову руками. – Вся эта процедура была совершенно предсказуема и не имеет смысла. Они хотят поскорее все закончить, Том! Случайная, от чрезмерной дозы, смерть старика, который не отдает себе отчета в словах и поступках…

– А ты ожидал от здешней процедуры чего-нибудь другого? – как можно спокойнее спросил Питт.

– Нет. – В ответе Десмонда звучало отчаяние.