Врата Мертвого Дома
Шрифт:
— Ласиин. — Скрипач удивлённо поглядел на девушку. — Такого утверждения я прежде не слышал, Апсалар. Не было никаких письменных приказов — не нашли, во всяком случае…
— Нужно было её убить прямо там и тогда, — пробормотала Апсалар.
Скрипач ошеломлённо посмотрел на Крокуса. Даруджиец только покачал головой.
— Апсалар, — медленно сказал сапёр, — ты же была ребёнком, когда Арэн восстал, а затем пал перед т’лан имассами.
— Я знаю, — ответила девушка. — Но эти воспоминания… такие ясные. Меня… послали в Арэн… увидеть бойню. Выяснить, что случилось. Мы… ругались
Спутники добрались до противоположного конца площади. Скрипач придержал коня и долго молча смотрел на Апсалар.
Крокус сказал:
— Тебя одержал Узел, покровитель убийц. Но эти воспоминания принадлежат…
— Танцору. — Скрипач вдруг понял, что это правда. — У Узла есть и другое имя. Котильон. Худов дух, это ведь так очевидно! Никто даже не усомнился, что произошло убийство. Обоих — Танцора и Императора… убили Ласиин и её преданные Старшие Когти. Что Ласиин сделала с телами? Никто не знает.
— Значит, Танцор остался жив, — нахмурившись, проговорил Крокус. — И Взошёл. Стал богом-покровителем на Пути Тени.
Апсалар промолчала, только смотрела и слушала, стараясь, чтобы лицо её ничего не выражало.
Скрипач костерил себя на чём свет стоит — как же можно было быть таким слепым идиотом?
— А какой Дом появился в Колоде Драконов вскоре после этого? Тень. Два новых Взошедших. Котильон… и Престол Тени…
Крокус широко распахнул глаза.
— Престол Тени — это Келланвед, — сказал он. — Их не убили — ни того, ни другого. Они Взошли — и таким образом сбежали.
— Во владения Тени, — невесело улыбнулся Скрипач. — Чтобы там лелеять мысли об отмщении, которые в конце концов заставили Котильона одержать юную девушку из Итко-Кана и начать долгий, хитроумный путь к Ласиин. Но ничего не вышло. Апсалар?
— Верно говоришь, — ровным голосом ответила она.
— Так почему же, — спросил сапёр, — Котильон не открылся нам? Скворцу, Каламу? Дуджеку? Проклятье, Танцор знал всех нас — и если этот ублюдок имел хоть какое-то представление о дружбе, то все, кого я назвал, были его друзьями…
Апсалар неожиданно расхохоталась, что покоробило обоих мужчин.
— Можно было бы соврать и сказать, что он хотел вас защитить. Ты действительно хочешь знать правду, «мостожог»?
Скрипач почувствовал, что краснеет.
— Да, хочу, — проворчал он.
— Танцор доверял только двум людям. Одним из них был Келланвед. Другим — Дассем Ультор, Первый Меч. Дассем мёртв. Мне жаль, если это тебя огорчает, Скрипач. Если подумать, я бы предположила, что Котильон не доверяет никому. Даже Престолу Тени. Императору Келланведу ещё можно было верить. Взошедшему Келланведу — Престолу Тени… нет, это уже совсем другое дело.
— Ну и дурак он, значит, — заявил Скрипач, собирая поводья.
Улыбка Апсалар была до странности печальной.
— Хватит слов, — сказал Крокус. — Давайте выбираться из этого проклятого города.
— Да уж.
Вопреки предостережениям командира повстанцев, до южных ворот спутники доехали без приключений. Улицы тонули во мгле, а дым от догорающих зданий растёкся едкой пеленой
Скрипач понимал, что это лишь короткая передышка, за которой последует всё разрастающийся пожар. Если бы малазанские легионы не вывели из Пан’потсуна, оставался бы шанс подавить его первые искры — с не меньшей жестокостью. Когда участники кровавой бойни сами становятся её жертвами, жажда крови утоляется быстро.
Император бы действовал стремительно и решительно. Худов дух, да он бы никогда не позволил делу зайти так далеко.
Меньше чем через десятую часть колокола спутники проехали под почерневшей аркой неохраняемых южных ворот. Впереди раскинулся Пан’потсун-одан, ограниченный с запада грядой, за которой начиналась священная пустыня Рараку. На небе уже замерцали первые звёзды.
Затянувшееся молчание нарушил Скрипач:
— Примерно в двух лигах к югу есть деревня. Если повезёт, она ещё не стала поживой для падальщиков. Пока что, по крайней мере.
Крокус откашлялся.
— Скрипач, если бы Калам знал… про Танцора, ну, то есть про Котильона…
Сапёр скривился и покосился на Апсалар.
— Она бы сейчас была с ним.
Никто не узнал, что собирался ответить Крокус, потому что с неба с громким писком упала маленькая тень и, хлопая крыльями, врезалась в спину юноше. Крокус испуганно завопил, когда создание вцепилось ему в волосы и забралось на голову.
— Это же Моби, — проговорил Скрипач, пытаясь избавиться от страха, который вызвало внезапное появление фамилиара. Сапёр прищурился. — Похоже, он с кем-то подрался.
Крокус стащил Моби с головы и взял на руки.
— Да он истекает кровью!
— Думаю, ничего серьёзного, — сказал Скрипач.
— Почему ты так уверен?
Сапёр ухмыльнулся.
— Видел когда-нибудь брачные игры бхок’аралов?
— Скрипач. — В голосе Апсалар прозвучало напряжение. — За нами гонятся.
Придержав коня, Скрипач встал в стременах и обернулся. Вдалеке виднелось облако пыли. Сапёр шёпотом выругался.
— Гральский клан.
— Наши кони устали, — сказала Апсалар.
— Ага. Королева, пошли нам свежих лошадей в Новом Веларе.
У подножия трёх сходящихся гряд Калам сошёл с ложной тропы и осторожно провёл лошадь по узкому сточному каналу. Старые воспоминания о путях, ведущих в Рараку, наливались тяжестью в костях. Всё изменилось, но на самом деле не изменилось ничего.
Из бесчисленных троп, что змеились среди холмов, почти все вели только к смерти. Ложные пути хитроумно обходили немногие колодцы и ручьи. Без воды солнце в Рараку становилось смертоносным спутником. Калам знал Священную пустыню, карта в голове — пусть и прошли десятки лет — заново оживала при виде каждой новой приметы, каждой вехи. Вершины, наклонные камни, поворот паводочного канала — Калам словно никогда и не уезжал, будто пропали новые привязанности, вступившие в противоречие со старой преданностью. Вновь я — дитя этой пустыни. Вновь — слуга её священных потребностей.