Врата рассвета
Шрифт:
Виг откинулся в кресле. По правде говоря, в глубине души Тристан надеялся, что два мудрых мага придумают что-нибудь такое, о чем они пока не считают нужным рассказывать остальным. Однако сейчас, судя по выражению лица старика, он сказал правду.
Принц попытался улыбнуться.
— Мы не сомневаемся, что вы оба делаете все, что в ваших силах, — мягко сказал он. — Старый друг, мы с тобой вместе прошли через тяжкие испытания. Но то, что ты только что сказал, лишний раз подтверждает мою мысль — я должен отправиться в Пазалон немедленно. Согласен?
Виг молча кивнул.
Тристан решительно
— Феган, ты будешь готов через полчаса? Молодые люди покинули комнату, и маги остались одни.
Они подавленно молчали, углубившись в свои мысли. Первым заговорил Феган.
— Рад, что ты сказал им, каково истинное положение дел. — Увечный маг помолчал, с трудом сдерживая слезы. — Я хочу кое в чем признаться тебе, — продолжал он еле слышно и взял Вига за руку — редкий для него жест. Тот удивился, но пожал протянутую руку. — Мне очень жаль. — Слезы прорвались и заструились по морщинистым щекам Фегана. — Несмотря на мои подтрунивания, я люблю тебя, как брата. Если бы все эти долгие годы я оставался здесь, а не прятался в Призрачном лесу, мы сегодня, возможно, не оказались бы в такой беде. Сейчас я о многом сожалею. Если можешь, прости меня.
Слепой маг вздохнул.
— Ты делал то, что считал правильным — так же, как и мы в Синклите. Но сейчас ты снова с нами, и только это и имеет значение — Уголок рта у него дрогнул в улыбке. — Позволь тебе напомнить, что Синклит тоже оказался не на высоте. — Оба старика помолчали. — Я сказал Тристану и Шайлихе правду, потому что не хотел, чтобы они питали несбыточные надежды. Понимаю, это жестоко, ведь они всегда полагались на меня. В особенности после смерти родителей. А теперь у меня есть дочь, о которой любой отец может только мечтать. И получается, что я нашел ее лишь для того, чтобы снова потерять. Как и ты свою когда-то.
В помещении архива повисло неловкое молчание.
— Избранный, скорее всего, погибнет в борьбе с тварями Николаса, — спустя некоторое время сказал Феган. — Ты ведь понимаешь это?
— Понимаю, — угрюмо кивнул Виг. — Но я согласен с ним в том, что бороться нужно до конца. Собственно, ничего другого нам не остается. Но я сильно сомневаюсь, что мы можем одержать победу. Хотя бы потому, что не сумеем переправить сюда нужное количество Фаворитов. Но даже если представить себе, что они каким-то чудом одолеют Птиц, остается гораздо более серьезная проблема: никакая война не помешает Николасу открыть Врата Рассвета.
— Однако нам следует подумать, что делать в случае смерти Тристана, — произнес увечный маг.
Он закрыл глаза, призывая свой дар абсолютной памяти.
— «И если Избранный погибнет, те, кто уцелеет, должны по-прежнему охранять Камень и приступить к обучению Избранной. Потому что в этом случае только от нее одной будет зависеть само выживание магии милосердия и сострадания», — процитировал он.
— Я тоже помню этот отрывок, — сказал слепой маг.
— Если Тристан умрет, по какой бы причине это ни произошло, нужно немедленно увезти Шайлиху отсюда, — решительно заявил Феган. — Согласен?
— Да, — с явной неохотой сказал старик.
— Хорошо. А теперь я должен заняться открытием портала.
— Разумеется.
Увечный маг передвинул пергамент так, чтобы он оказался перед его собратом.
— Удачи в изысканиях, — произнес он на прощание.
Оставшись один, слепой маг не стал сдерживать слезы. «Вечность, как могло дойти до такого? — спрашивал он себя. — С другой стороны, разве не Вечности мы обязаны возникновением всех этих проблем? »
Старик придвинул к себе лист пергамента и призвал на помощь магию, чтобы повысить восприимчивость пальцев. Он хотел запечатлеть узор в памяти; точно так же Верховный маг поступал со многими другими на протяжении столетий. Его пальцы медленно заскользили по изображению и внезапно замерли.
Необычное ощущение повторилось, хотя верилось в это с трудом.
Виг откинулся в кресле. Сердце колотилось, мысли проносились в голове с бешеной скоростью. Теперь нужно только дождаться Фегана, а потом им, надо думать, будет о чем поговорить до рассвета.
ЧАСТЬ 4
ВОИНЫ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Избранный вернется в чужую страну и приведет оттуда тех, кто предал огню и мечу его народ.
Придя в себя, Тристан увидел над собой бескрайнее голубое небо, запорошенное легкой дымкой кучевых облаков. В голове стоял туман, однако принц знал, что головокружение скоро исчезнет. Он с трудом сел и поискал взглядом Окса — крылатый воин еще не пришел в сознание.
Оглянувшись по сторонам, принц попытался понять, где они находятся. Рядом темнела свинцовая гладь озера — Феган сумел открыть портал прямо на острове, в центре которого, за спиной Тристана, возвышались крепостные стены частично восстановленной Цитадели. Берег озера был не виден, из чего Тристан сделал вывод, что ворота крепости и подъемный мост находятся в противоположной стороне острова.
Внезапно словно тысячи иголок впились ему в плечо. Как и предрекал Николас, состояние правой руки с каждым днем все более ухудшалось. Даже не глядя на нее, принц догадался, что темная паутина отвоевала себе еще один участок его тела.
Превозмогая, стиснув зубы, нарастающую боль, Тристан медленно подошел к своему товарищу и потряс его за плечо.
— Окс! — громко позвал он. — Подымайся!
Фаворит зашевелился и с трудом открыл глаза.
— Окса тянет в сон — прямо сил нет, — хрипло произнес он и, встав на ноги, сладко потянулся, одновременно расправляя темные кожистые крылья. — Уже идем, Избранный?
— Да. Но сначала мне нужно посетить одно место.
— Я живу, чтобы служить, — гаркнул Окс. Спустя некоторое время, огибая крепостную стену по ходу солнца, принц увидел то, что искал. Чем ближе он подходил к маленькому холмику, тем сильнее нарастало напряжение обуревающих его чувств. В душе Тристана смешались любовь и ненависть, понимание и недоумение, гнев и сочувствие…