Врата рая
Шрифт:
«…по дороге шел мужчина пятидесяти лет, в старом пальто и помятой шапке. Его ладони были пропитаны смолой и грязью, от усталости ноги подкашивались, и его бросало из стороны в сторону, временами он качал головой и тяжело вздыхал. Сегодня его лишили работы, выгнали на улицу, и он не знал, как дальше жить, как содержать семью – жену и четырех детей. Вылетевший из-за поворота старый «жигуль» сбил несчастного, превратив его тело в кровавое месиво. Впрочем, водитель ненадолго пережил свою жертву, он умер через несколько лет в тюрьме от туберкулеза. Оба до случившегося с ними работали на одном комбинате. Один, потеряв работу, плелся домой, второй спешил на старой разбитой машине скорее сообщить жене,
«Я же говорю, нас слишком много на Земле!».
Чудовище усмехнулось. А он вопил, грязный и мокрый.
«Я никого не убивал! Я даже не знаю тех, о ком написано в этом свитке!». Но одна за другой вспыхивали перед его внутренним взором ледяные мертвые картины прошлого. Дети, скончавшиеся от рака в совсем юном возрасте, молодые женщины, погубившие здоровье в тесных, отравленных газами заводских цехах, старики, не получающие ни лекарств, ни ухода. Обанкротившиеся банки, разворованные пенсионные фонды, продажа прежде плодородных земель, выжженные пожарами селения, съеденные саранчой поля. Калеки, инвалиды, безногие нищие с ящичками на груди: «На хлеб для убогих». Стоны, гниющие раны, расширенные ужасом глаза.
Всё это не умещалось в его сознании.
«Прекрати! Прекрати! Я ничего не знал об этом!».
«Кому ты врешь? – зарычало чудовище. – Я твой черный ангел! Я прочел все твои самые тайные мысли. Конечно, в далекой молодости ты был достаточно добрым и отзывчивым, но огромная власть и такие же деньги, жадность и купленные за деньги женщины разрушили твою душу. Ты решил устроить себе райскую жизнь на земле. Создатель любому обещает вечную райскую жизнь, если ты честен и чист, а ты решил построить такую жизнь сам. Ты пошел против Его воли. И зря! Грязные деньги тяжелее любых цепей. Даже все сразу прибывшие к Земле корабли инопланетян не смогут сдвинуть с места кровавый груз твоих грехов. Когда-то давно я тоже хотел быть белым ангелом, но, как и ты, поддался соблазнам и был превращен в чудовище. Я твой бывший белый ангел. Понял теперь? Я рад, что так произошло. Ты должен быть наказан. Огненный вихрь взорвавшегося Солнца сожжет тебя, но очистит ли? Даже я этого не знаю. Но помни, помни, несчастный, что душа неуничтожима… В наивности и в чистоте своей она вновь и вновь будет стремиться воссоздавать твое тело… Вот и наслаждайся теперь огнем и ужасом… Отныне только страдание – твой удел…».
«Но я же червяк. Я меньше комара. Многие имели больше власти и денег. Что будет с теми, кто крал не миллиарды, а триллионы, кто был виновен в огромных мировых войнах, кто имел власть, намного большую, чем у меня? Почему только мне страдать? Где справедливость?».
«Слышишь колебания почвы? – блеснуло клыками чудовище. – Это не землетрясение, не надейся. Это из земных глубин поднимаются другие черные ангелы. Они идут к тем, кто отверг Его учение. Они так страшны, что даже я обмочусь от страха, увидев их. Мне надо бежать, чтобы невзначай не увидеть их хотя бы издали, краем уха не услышать их рык».
Он очнулся.
С трудом разлепил мокрые глаза.
«Я все еще сплю? Сплю, сплю!». Но тяжелый гнетущий запах затопил спальню. Он лежал на мокрых простынях, в моче и нечистотах. «Значит, это был не сон?». Несмотря на колотящееся в груди сердце, он все равно почувствовал облегчение. «Постель сменим. Это ерунда. Наймем специального доктора. Надо же так испугаться». Морщась, постанывая от отвращения к самому себе, к своей изгаженной спальне, он прошел в душ. Чудесные струи кристальной прохладной воды успокоили его. Растерев тело махровым полотенцем, он натянул спортивный костюм, вытащил из ящика пластиковый «Глок» и проверил, на месте ли в пистолете обойма?
«Ну, берегись, чудовище. Не знаю, кто ты, может, и впрямь какой-нибудь черный ангел. Черт
Он не чувствовал больше страха и не чувствовал никакого раскаяния.
Не оглядываясь, подошел к двери. Правой рукой коснулся ручки и вскрикнул от боли и неожиданности. Ладонь буквально прикипела к перегретому металлу. И почти сразу дверь выбило волной чудовищного жара. На мгновение всё будто застыло в чудовищной страшной вспышке.
И сразу начало испаряться.
Он чувствовал неимоверную боль.
Он страдал, как никогда. Он орал так, что заглушил гул взрыва.
От свирепого пламени уже плавились железо и камни. Только душа протестовала. Она не хотела смерти своего тела и снова и снова восстанавливала его. Горела кожа, испарялись мышцы, вскипала кровь, трещали ссыхающиеся кости, но душа помнила о его прошлых наслаждениях и вновь и вновь пыталась вернуть к ним его тело.
«Ты снова переживешь прошлые наслаждения».
Свирепый огонь вновь пожирал кожу, горели мышцы, сухожилия.
«Теперь так будет всегда», – вспомнил он слова черного ангела.
Он вопил. Боль терзала каждый его атом, от нее некуда было скрыться.
Теперь это будет продолжаться долгие миллионы лет, с ужасом помнил он.
Что перед этими миллионами жалкие крохи когда-то пережитых им наслаждений?
Очищение
Земля под луной лежала плоская, мертвая, взрытая снарядами, раздавленная гусеницами танков, она дымилась, несло гарью и кровью. Николай с трудом открыл слипающиеся от грязи и пота глаза. Махорка еще оставалась. Свернув цигарку, он сунул ее в рот и зажег спичку. Затяжка. Еще одна. Он услышал странные звуки. Не стон, не зов, не осыпающаяся земля, просто ровный, даже монотонный голос. Он доносился из полуразрушенного укрытия, в котором валялись пустые снарядные ящики. «Неужели это мой друг Аскар? Неужели он так напуган?». Осторожно приподняв голову, Николай увидел, как его друг замолчал и, открыв ладони, устремил взгляд в небо. Он не плакал и не жаловался. Николай не знал человека смелее, чем его друг. Аскар всегда готов был броситься на амбразуру вражеского дота, со связкой гранат выползти наперерез танку – и все это, может, потому, что по нескольку раз в день общался с Создателем. Чаще всего скрытно, чтобы никому не мешать. Но сейчас в таком уединении не было необходимости. После вчерашнего боя живыми на позиции остались едва ли несколько десятков солдат.
– Ты опять умывался в ледяном ручье?
– Иначе нельзя, – ответил Аскар. – Создатель чист. Общающийся с Создателем тоже должен быть чистым.
– А я не знаю ничего такого, – выдохнул Николай вместе с дымом цигарки. – Всех попов из нашего маленького городка когда-то выслали в Сибирь. Такая тогда проводилась политика. Я некрещеный. Раньше не думал об этом, а сейчас хочется открыть душу. Кто знает, может, жить нам осталось всего несколько часов.
– Нет, друг, – ответил Аскар. – Мы будем жить долго. Мы еще увидим своих жен и детей. Создатель не даст нам умереть. А если умрем, то как защитники Родины попадем прямо в Рай.
– Как может нас видеть и слышать Создатель, если мы уже в аду?
– Создатель видит и слышит всех и всё, – возразил Аскар. – Спустись к ручью. Омойся. Создатель чист, и мы должны быть чистыми.
Так в то утро Николай принял веру. И теперь, отбивая очередные атаки, прислушиваясь к свисту пуль и разрывам снарядов, он мысленно обращался к Создателю. Он просил не за себя, он просил за малых детей, которых не видел два года. Молитва смягчала страх смерти. Творя молитву, Николай забывал тревоги и верил, что Создатель услышит его.