Врата Скорби
Шрифт:
– А пост?
– Вот то-то и оно.
Коршунов бессильно махнул рукой
– Было - из охраняемой зоны два грузовика с товаром угнали. Тут тащат все, что плохо лежит - а что хорошо лежит - тащат с еще большим удовольствием. Ворье.
– Починишь?
– Кубыть починим. На дороге заночевать - неладно дело, надо хотя бы до Катабы дойти.
– Оно так...
Из портовой конторы выходили водители, весело переговариваясь, вставали в круг, доставали свои кисеты - покурить на дорожку. Хорунжий обернулся к копающимся в моторном
– Почините?
– Почаса - и побегем. Не лошадь...
– Быстрее.
Починились - у одного из конвойных водил оказались нужные провода. Машины здесь ломались часто, не выдерживали - а помощи в пустыне ждать было неоткуда. Поэтому водители и возили с собой запасные части из числа чаще всего ломающихся, фильтры, канистру с маслом, две, а то и три запаски. Здесь по-другому нельзя.
Тронулись. Первым - обычный автомобиль конвоя, вторым - блиндированный, с ДШК. Потом, через равные промежутки - оставшиеся бронеавтомобили с казаками конвоя. Один за другим, нагруженные сверх бортов грузовики выползали из порта на пропыленную, утоптанную колесами до состояния камня, дальнюю и опасную дорогу...
Снова Аль-Мансур. Все те же - лачуги, грязь, ободранные собаки, козы, острые как нож взгляды. Расслабляться здесь не следовало - запросто откроют огонь. Здесь просто - всего то подбить одну или две машины, так чтобы они не могли двигаться. Из-за одной или двух машин колонну никто останавливать не будет. Огонь, конечно, откроют - но потом все равно уйдут вперед. И тогда то оставшаяся машина может стать жертвой этого района, плодящегося здесь как крысы, с крысиными повадками люда. Не только груз растащат - но и машину раскурочат, обдерут, так что только скелет и останется...
Первое время, хорунжий добросовестно глотал пыль, наблюдая за дорогой, за ползущей позади, отхаркивающейся черным дымом стальной змей, потом, когда район уже почти прошли - полез вниз, под защиту брони. К рации...
– Я Дон-восемь, вызываю Рубеж-сорок два, прием!
– Рубеж сорок два на приеме, принимаю хорошо.
– Рубеж-сорок два я Дон-восемь, вышли с колонной из порта, прошли Аль-Мансур, прошу последнюю сводку по обстановке на трассе.
– Дон-восемь, изменений нет.
– Рубеж сорок два, тебя понял, конец связи...
Надо было подремать. Казаки уже привыкли и как раньше деды спали прямо в седле - так и они могли заснуть в душной, воняющей керосином, грохочущей по ухабистой дороге стальной коробке. Ночь спал хреново, а время пока есть - надо подремать. Примерно час - потом менять пулеметчика.
С этой мыслью, хорунжий надвинул кашиду на глаза и уснул...
Племенная территория (Федерация Южноаравийских княжеств, современный Йемен, вассалитет РИ)
Район Аденского нагорья
11 апреля 1949 г.
– Тихо,
Старший урядник Волков похлопал коня по шее слева - и умный конь тотчас повернул налево, осторожно шагая по едва заметной тропе. Что ни скажи - умный конь...
– Тпру...
Волков соскочил с коня, припал к земле. Следы он нашел почти сразу - особо и искать не пришлось. Ощупал землю пальцами, будто искали мину, припал к самой земле, чтобы рассмотреть как следует след...
Куда они идут?
Странно было всем это. В этих местах, сухих и жарких, оазисы, родники, колодцы - это жизнь. Где же, человек десять с оружием шли по засушливым горам пешком, причем шли в местность где свободных источников воды нет - все какие есть под контролем казачьих застав. Поставить казачью заставу у источника воды было самым эффективным способом контроля местности в здешних горах - любой человек хочет пить любой человек придет за водой.
А тут... сколько они уже прошли? Неужели от самого побережья идут? Причем - днем? Днем человеку, тем более находящемуся в движении, учитывая местную жару, нужно выпить не меньше четырех литров воды - это если человек опытный и уже привык к здешней жаре и к здешнему воздуху. Можно сократить количество потребной воды в разы - но для этого надо идти ночью и утром, а жарким днем отдыхать...
Куда они идут?
Насторожившись, старший урядник расширил зону поисков - обыскал все в окрестностях, буквально каждый камень, каждую пядь земли на двадцать - тридцать метров от тропы осмотрел. И снова - ничего. Параллельно с тропой никто не шел, никто ничего не закапывал.
Тогда что же? Что ему не нравится? Может это просто отсутствие опыта у тех, кто идет - километров через пять они уже лежат на тропе, изнемогая от жажды? Не местные? Тогда - почему с оружием?
Вернувшись к коню, старший урядник взялся за рацию.
– Чисто.
– Принято.
И все таки - что-то не так...
И не успел он пройти с Донцом и километр дальше по тропе - как началось...
Сначала был звук. Ноющий, вынимающий жилы, надрывный звук, из тех, что снятся профессионалам в их цветных, поразительно реальных снах о войне. Донец, не дожидаясь команды хозяина, резко прянул в сторону, уходя с опасной тропы...
И громыхнуло - раз, другой, третий. Словно обезумевший великан бил своей кузнечной кувалдой по иссохшей от беспощадного Солнца наковальне земли, и каждый удар он не слышал - чувствовал. Но не было ни великана, ни кувалды, ни наковальни - а был только он, старший урядник Волков, который проморгал, не понял, не осознал - и завел полусотню на бойню. Там, позади, на изрезанным трещинами скалах погибали, не видя своего врага и не имея ни единого шанса ответить, казаки, за которых он отвечал и которых должен был уберечь.