Врата Славы. История Ашурран-воительницы

Тиамат

Ашурран сняла панцирь, и сердце у юноши затрепетало еще больше, когда он взглянул на ее высокую грудь.

—Что ж, если целомудрие не поддалось силе оружия, может, оно поддастся огню страсти? Ради тебя я пощадила Лахор за то, за что сожгла Идзаан.

Ашурран стала распускать завязки на его одежде, и кровь юноши взволновалась. Говорили также, что одним прикосновением пальцев она может заставить запылать и костер, и страсть в мужчине. Неизвестно, правда ли это, но Лиссэ охотно позволил ей увлечь себя на ложе, и желание его не ослабевало ни в эту ночь,

ни в последующие. Через некоторое время Ашурран охладела к нему и предложила отправить его домой с охраной и богатыми подарками. Однако юноша Лиссэ отказался. Он не мог простить горожанам, что они выдали его на поругание захватчикам. Еще он боялся того, что в Лахоре не поверят, что он стал любовником самой Ашурран, и будут считать, что все это время он был игрушкой для воинов. Поэтому он попросил Ашурран дать ему должность при дворе короля. Через несколько лет Лиссэ женился на дочери кассанданского купца и жил долго и счастливо до конца своих дней.

История юноши из Идзаана

Осада Идзаана продолжалась две недели, и защитники его сражались ожесточенно, зная, что не будет им пощады от королевских воинов. Когда город пал, воительница Ашурран приказала сжечь его дотла и сровнять с землей, а жителей предать мучительной смерти.

—Не щадите ни стариков, ни детей, ни женщин, — сказала она воинам. — Должно истребить семя предателей, а от проклятого города камня на камне не оставить. Да не будет взято отсюда ни раба, ни коня, ни клочка ткани, ни глиняного черепка.

Городские здания запылали, сточные канавы переполнились кровью, а колодцы — телами убитых. В смертельном ужасе жители пытались скрыться от королевских воинов, но не было им спасения, и стенания гибнущих возносились к небу. И многие бросались на мечи или выпрыгивали из окон, чтобы избежать насилия и пыток от рук воинов Ашурран. Сама же она проезжала по улицам на своем вороном коне, следя за бесчинствами, творимыми ее именем, но не принимая в них участия. И заметно было, что происходящее ей не совсем по душе.

В одном из переулков услышала она какой–то шум, и вдруг оттуда выскочил юноша из числа горожан, за которым гнались несколько воинов. Юноша был безоружен, измучен и едва мог передвигаться. Преследователи уже предвкушали развлечение. Однако юноша успел подбежать к Ашурран и ухватился за ее стремя, умоляя о милосердии.

Лицо его было грязно, а одежда разодрана, но было заметно, что он хорошо сложен и привлекателен. Волосы его цветом напоминали червонное золото, а глаза сияли, как два изумруда. Все же Ашурран постаралась ожесточить свое сердце и сказала холодно:

—Попроси о милосердии моих воинов. Если ты хорошо ублажишь их, они убьют тебя быстро.

—Ему придется очень потрудиться, госпожа, — засмеялись воины. — Мы с утра не находили себе ни юноши, ни девушки для забавы, потому что проклятые горожане предпочитают покончить с собой, лишь бы не попасть к нам в руки.

Но юноша не выпускал ее стремя.

—Пощадите, и я

буду вашим верным рабом, стану дарить вам такие ласки, каких только ваша душа пожелает, и пусть будет мне свидетелем пепел Идзаана, что вы останетесь мною довольны! — так умолял он, обливая слезами ее сапоги.

Сердце Ашурран дрогнуло.

—Я отдам вам за него свою арфистку, и еще добавлю вот это, — сказала она воинам и бросила им золотой браслет дивной работы.

Поколебавшись, они согласились. Ашурран посадила юношу на седло впереди себя и отвезла его в лагерь. Когда они остались наедине, она села с ним рядом и положила ему руку на колено.

—Посмотрим, на что ты способен, — сказала она и наклонилась, чтобы его поцеловать.

В этот миг юноша выхватил из рукава кинжал и попытался ударить ее в грудь с криком:

—За Идзаан!

Ашурран перехватила его руку, но все же успел он слегка оцарапать ее выше локтя. В гневе она сжала пальцы, и юноша выронил кинжал, вскрикнув от боли. Глядь, а на его запястьях остались от ее пальцев сильные ожоги, и кожа на них почернела. Правду говорили, что от гнева пальцы Ашурран начинали пылать, как угольки, а в яростной битве даже меч, который она держала, раскалялся докрасна.

Ашурран ударила его по лицу с такой силой, что он отлетел на несколько шагов, и вытащила меч из ножен. Юноша приготовился к смерти, сожалея лишь о том, что его замысел не удался.

—Видно, боги разгневались на меня за то, что творилось моим именем в Идзаане. Иначе я бы не позволила тебе и схватиться за кинжал, — сказала Ашурран.

И, не видя в нем страха, передумала убивать юношу. Она вложила меч в ножны, кликнула своих воинов и сказала громко:

—Делайте с ним, что хотите.

А сотнику шепнула тихонько:

—Пусть он доживет до рассвета, и не наносите ему увечий, которых нельзя залечить.

Воины тешились с юношей всю ночь, употребляя его без всякой жалости, так что к утру он уже и кричать не мог, только плакал тихонько.

Когда рассвело, Ашурран вышла из своего шатра и спросила:

—Жив ли еще этот глупый мальчишка?

—Жив, госпожа, — отвечали ей воины.

—Хорошо ли он услаждал вас ночью?

—Очень хорошо, госпожа. Он красив и нежен, как лепестки жасмина. Сначала он, конечно, вел себя строптиво, потому что был совсем нетронутый, но мы быстро его усмирили.

—А просил ли он о милосердии?

—Нет, не просил, госпожа, и ни слова не сказал за все время.

Ашурран приказала облить юношу водой и склонилась над ним.

—Я пощажу твою жизнь, если поклянешься отказаться от мести.

Юноша ответил, еле шевеля губами:

—Клянусь пеплом Идзаана, пока я жив, я не оставлю надежды отомстить.

И закрыл глаза, ожидая новых мучений.

Но Ашурран усмехнулась и приказала отнести юношу к лекарю.

Через десять дней юноша поправился. Его снова привели в шатер Ашурран и оставили с ней наедине. Воительница была одета в легкую одежду, и волосы ее были распущены по плечам. Она бросила юноше кинжал и сказала: