Врата смерти. Том 1
Шрифт:
– И может он помочь своему другу или нет, – сказала Джера отцу, который исподлобья смотрел на Альфреда, – но нам понадобится его помощь. Мы с Джонатаном поведем принца. Томас не справится один с больным человеком или – простите меня, сэр, но мы должны быть готовы ко всему – с мертвецом. Мы не хотим оставлять Эпло в руках короля, что бы с ним ни было.
– Если бы я был на двадцать лет моложе…
– Но ведь это не так, отец, – заметила Джера.
– Я и сейчас сделаю все лучше, чем он! – прогремел граф, уставив обвиняющий перст на
– Но вы не можете сделать ничего, чтобы помочь Эпло.
– Все наши планы остаются неизменными, милорд, – прибавил Томас. – Мы просто пойдем не втроем, а вчетвером, вот и все.
– Моя жена и Томас разработали очень простой и безопасный план, – заметил Джонатан, с гордостью глядя на герцогиню. – Когда мы разыщем принца, мы встретимся у ворот, как и решили раньше.
– Все будет хорошо, отец, – Джера наклонилась к старику и поцеловала его в щеку. – Эти часы сна станут началом конца династии Клейтуса!
Начало конца. Ее слова оказали на Альфреда такое же действие, как рябь Волны, больно дергая струны его нервов. Ощущение вскоре прошло, оставив его совершенно обессиленным и опустошенным.
– Вы не можете появиться при дворе в таком виде, – сказала Джера Альфреду, придирчиво разглядывая его вытертые бархатные штаны и ветхий камзол. – Вы будете привлекать внимание. Нам придется поискать подходящие для вас одеяния.
– Прости меня, дорогая, – сказал Джонатан, когда преображение Альфреда свершилось, – но мне не кажется, что это много что исправило.
Сутулость Альфреда делала его ниже ростом. Джера сперва хотела одеть его в серые одежды Томаса, но молодой человек был много ниже ростом, и его облачение едва доставало Альфреду до середины икр. Выглядело это до неприличия смешно. Герцогиня долго искала самое длинное облачение и в конце концов выбрала для сартана одно из дворцовых облачений Томаса.
В черных одеждах некроманта Альфред чувствовал себя чрезвычайно неуютно и даже попытался было что-то возразить, однако его не стали слушать. Одеяние доходило ему почти до лодыжек. По крайней мере обувь у него осталась прежняя: во всем доме не нашлось пары, которая налезла бы на его ноги.
– Его примут за беженца, это точно, – со вздохом заметила Джера. – Только надвиньте капюшон на лицо, – наставляла она Альфреда, – и ни с кем не разговаривайте. Понимаете? Ни слова. Говорить будем мы.
Облачение было перехвачено в талии поясом, на который Томас предложил повесить расшитый кошелек. Джера хотела было добавить к этому еще и железный кинжал, который можно было спрятать в кошельке, но Альфред твердо отказался.
– Нет, я не возьму оружия, – проговорил он, отшатнувшись от кинжала так, будто перед ним была одна из ядовитейших змей, живущих в джунглях Ариануса.
– Это ведь только мера предосторожности, – сказал Джонатан. – Никто пока и не думает о том, что нам придется пустить в ход оружие. Вот видите, у меня оно тоже есть. – С этими словами герцог продемонстрировал серебряный кинжал, украшенный
– ? Нет, я не стану, – упрямо повторил Альфред. – Я дал клятву…
– Он дал клятву! Он дал клятву! – с отвращением передразнил его граф. – Не заставляй его, Джера. Так даже будет лучше. Он наверняка порежется этим кинжалом, едва взяв его в руки!
Альфред остался безоружным. Он полагал, что заговорщики проскользнут во дворец во время часов королевского сна, и был ошеломлен, когда Томас объявил сразу после обеда, что им пора отправляться в путь.
Попрощались быстро, без лишних слов и церемоний, как люди, расстающиеся ненадолго, чтобы вскоре встретиться вновь. Все пребывали в каком-то радостном возбуждении. Казалось, никто не думает о возможной опасности, а уж тем более не боится ее. Единственным исключением был Томас.
Поймав его на лжи об Эпло – а в том, что это ложь, Альфред был уверен, – сартан пристально следил за Томасом и заметил, что его улыбка – всего лишь маска, что его сердечный смех запаздывает на долю секунды, а оттого уже не кажется искренним, что он всегда поспешно отводил взгляд, когда кто-нибудь смотрел на него. Альфред подумал было о том, чтобы сказать о своих подозрениях Джере, но решил пока не делать этого.
«Я чужой здесь. Они знают его гораздо дольше, чем меня. Она не станет меня слушать, и я могу все испортить вместо того, чтобы исправить. Они и без того не доверяют мне. Они могут решить, что лучше оставить меня здесь!»
Перед тем как уйти, Альфред в последний раз посмотрел на пса.
– Зверь умирает, – равнодушно заметил граф.
– Да, я знаю. – Альфред погладил шелковистый мех.
– И что мне с ним делать? – сумрачно поинтересовался старик. – Не могу же я тащить с собой к воротам труп!
– Оставьте его, – ответил Альфред, со вздохом поднимаясь на ноги. – Если все будет хорошо, пес сам придет встретить нас. Если же нет, это уже не будет иметь значения.
Несмотря на то что король не появлялся на людях, при дворе, как всегда, было полно народу. Альфреду казалось, что места более тесного и людного, чем улицы-туннели Некрополиса, быть не может, до тех пор, пока он не попал в замок. По ночам здесь собирались почти все живые Некрополиса – танцевали, ели, делились последними сплетнями, играли в рунные кости.
Войдя в переполненную прихожую, стараясь изо всех сил не наступать на пятки Джонатану или на край одежд Джеры, Альфред тут же начал задыхаться от жары и запаха цветов-рец, а громкий смех и звуки музыки оглушили его. Запах рец был прекрасен – сладостный пряный аромат, но он не мог заглушить другого запаха, царившего в бальном зале, вездесущего, отвратительного, тошнотворного в жарком воздухе запаха – запаха смерти.
Живые ели и пили, шутили и флиртовали. Мертвые ходили среди живых, прислуживая им. А за кадаврами следовали призраки, почти неразличимые в ярком свете.