Врата вечности
Шрифт:
– Ab incunabulis, – заявляла она тоном, не терпящим возражений. – С колыбели.
Сначала Джелани пытался спорить, но вскоре смирился. Гамадриада была единственным существом на свете, которому он был не в силах возражать и охотно уступал в любом споре.
Однажды они посетили насыпные курганы, лежавшие неподалеку от городка Джорджтаун. Это были древние захоронения. Большинство из них опустошили люди во время археологических раскопок. В них находили ювелирные украшения, предметы вооружения, изделия из драгоценных металлов. Однако были
– Закрой глаза и сосчитай по памяти, сколько раз этой ночью я тебя поцеловал, – сказал он, подведя ее к одному из неприметных курганов.
И гамадриада послушно исполнила его волю.
Она еще продолжала считать, когда услышала, что нгояма вернулся. По его дыханию она поняла, что Джелани улыбается, видя, что она так покорна его воле. И что он счастлив.
– Открой глаза, – произнес он.
Она открыла и увидела, что он протягивает ей массивный золотой браслет с чеканным орнаментом в виде вьющейся лианы и сидящих на ней птиц.
– Как красиво! – восхитилась гамадриада, рассматривая орнамент.
– Ему пятьдесят тысяч лет, – сказал Джелани, смотря на гамадриаду с не меньшим восхищением, чем она на его подарок. – Но главное в нем то, что это мощный оберег. Он защищает от злых чар. Ты будешь носить его, когда меня не будет рядом.
– Но ведь ты будешь рядом со мной всегда? – спросила гамадриада.
Но спросила не вслух, а только взглядом. И взглядом же нгояма ответил, что она не должна сомневаться в этом.
А она и не сомневалась. Каждый новый день приносил ей новые доказательства любви Джелани.
И каждую ночь она доказывала свою любовь к нему.
Гамадриада была неистощима на выдумки, которыми она разнообразила их физическую близость. А когда она уставала, Джелани убеждал ее в том, что обладает не меньшей фантазией. И тогда она снова вспыхивала, зажженная его неистощимой любовью. И так продолжалось, пока их не настигал рассвет. С первыми лучами солнца они ненадолго засыпали, обнявшись, чтобы даже во сне чувствовать друг друга.
А иногда они просто лежали, взявшись за руки, на спине, и смотрели на звездное небо, на мириады крошечных ярких песчинок, из которых они слагали слова и рисовали картины. И это было так же хорошо, как и страстные ласки до и после этого.
Но на рассвете их последнего дня заснул только нгояма. Гамадриада не смогла сомкнуть глаз, из которых изредка скатывались прозрачные, как бриллианты, слезинки.
Когда нгояма проснулся, глаза гамадриады были уже сухими, только немного покрасневшими. Но это можно было оправдать бессонной ночью.
– Ты не спишь, – мягко укорил ее Джелани. – А где же ты возьмешь силы на сегодняшний день?
– А на что мне ты, мой милый нгояма? – улыбнулась Дапн. – Когда я устану, ты понесешь меня на руках.
– Если понадобится, то через всю Африку, – подтвердил Джелани. В его глазах блеснули лукавые искорки. – Но все-таки я предпочел бы, чтобы тебя несли
– Ах, ты…! – замахнулась на него гамадриада.
Но нгояма перехватил ее руку и поцеловал в ладонь. А затем в грудь…
Когда они встали с ложа, солнце уже высоко поднялось над горизонтом.
– Ничего не планируй на сегодняшний день, – сказал Джелани, когда они завтракали, сидя на террасе. – Я взял на себя этот труд.
– И что ты мне хочешь предложить? – спросила с улыбкой Дапн. – Впрочем, я заранее на все согласна.
Это был их последний день в Африке. Назавтра они должны были отбыть в Берлин, где Джелани ждала встреча с кобольдом Джерриком, главой Совета XIII. И гамадрида с большим удовольствием провела бы его в доме Джелани, который за минувший месяц она уже привыкла считать их общим домом. Может быть, даже просто сидя на террасе. А solis ortu usque ad occasum. От восхода солнца до заката. Ни она, ни Джелани не знают, как сложится их дальнейшая жизнь. Но этот день, что бы ни случилось потом, никто не сможет у нее отнять. Он навсегда останется в ее памяти.
«Но пусть будет так, как хочет Джелани», – подумала Дапн.
Они спустились с террасы дома во двор. Тафари подвел к ним двух вилорогов с самодельными седлами на спинах. Эти африканские представители самого древнего вида антилоп служили нгояма вместо лошадей. Вилороги были способны развивать скорость до девяноста километров в час на протяжении длительного времени. И уж во всяком случае, считала гамадриада, передвигаться на них было удобнее, чем на Mobius оne. С этим не спорил даже Тафари.
Гамадриада и нгояма вскочили в седла, Джелани задорно гикнул, заглушив все лесные звуки. Вилороги побежали, постепенно увеличивая скорость. Со стороны могло показаться, что они не касаются копытами земли.
– Capiat qui сареrе potest, – прокричала, обернувшись вполоборота гамадриада, чей вилорог на полкорпуса опережал вилорога Джелани. – Лови, кто может поймать!
– Cave! – предостерег ее нгояма. – Будь осторожнее!
Но гамадриада только подстегивала своего вилорога, убыстряя его бег.
– Citius! – кричала Дапн. – Быстрее!
Джелани начал тревожиться за нее. Обычно Дапн была более сдержанной. И это она удерживала нгояма от рискованных выходок. Но сегодня все было наоборот. Вилорогу достаточно было оступиться, чтобы эта бешеная скачка обернулась бедой для его наездницы.
Некоторое время их преследовал одинокий гепард, но он быстро выдохся и отстал.
Джелани ударил своего вилорога по рогам, и тот как будто взвился в воздух, сразу значительно сократив расстояние с бегущим впереди вилорогом гамадриады. Еще два удара – и нгояма настиг гамадриаду. Он протянул руку и ухватил повод скачущего рядом вилорога. Теперь они были единым целым. Постепенно вилороги сбавили шаг. И как Дапн ни подзадоривала нгояма, он не позволил ей увлечь его снова в безрассудную гонку.