Врата
Шрифт:
— Угу. Или просто выходят из церкви и там подают. В понедельник еще хуже. — Карл поскреб подбородок. — Ну да. Нынче днем лагуна почти в полном нашем распоряжении.
— Сегодня и отправимся. Быстренько дойдем, быстро взглянем. Туда и обратно. Когда ты еще так легко зарабатывал тысячу?
Карл набрал в грудь воздуху.
— Ладно. Только моя машина не ходит, подбросишь меня до воды. — Он принялся собирать мячи для гольфа. — Пожалуй, лучше поторапливаться. Надо до дому добраться, лодку найти...
— Как же ты сюда без машины
— На велосипеде. А как еще?
Много сил тебе надо, приятель, подумал Джек. Может, починишь на тысячу старушку «хонду».
Получив указания, как найти трейлерный парк, уже виденный между стоянкой для битых машин и известняковым карьером, он продолжил пробежку.
2
Семели с Люком стояли футах в двадцати от норы Дьявола, смотрели на него. Крупный аллигатор лежал на дальнем краю, наполовину погрузившись в воду, закрыв глаза. Вода у раненого левого бока была окрашена красным. Сперва Семели подумала, что он умер, потом заметила чуть раздувшиеся при вдохе бока.
— До сих пор кровь течет, — буркнул Люк.
— Вижу, — выдавила она сквозь зубы. — Не слепая.
Нынче утром дошла до предела, готова была кого-нибудь укусить.
Невиданно большой аллигатор, естественно, устроил самую большую в Глейдс нору. Подобно сородичам, в начале зимнего сухого сезона выгреб растительность с низкого участка известняковой почвы, вырыл огромную грязную яму. Туда пробиралась рыба, черепахи, лягушки, даже птицы заглядывали наскоро перекусить, сами порой превращаясь в закуску для Дьявола.
В дождливое лето аллигаторы выбирались из нор, расползались по Глейдс, но не в этом году. В засуху норы особенно необходимы.
Яма Дьявола была окружена высокими краями из раскопанной грязи, служившей питательной почвой для рогозы, болотных кувшинок, папоротника, остролиста. Желтые цветы кубышки плавали на поверхности окрашенной кровью воды.
Дьявол поднял голову, издал хриплое раскатистое рычание, вновь уронил ее в воду, словно никак не мог удержать.
— Он ранен, Люк. Тяжело ранен.
Из-за меня, подумала Семели.
Ее терзало чувство вины. Она считала Дьявола неуязвимым, непобедимым, почти сверхъестественным. Оказывается, нет. Это просто огромный уродливый аллигатор, который с удовольствием жил бы как все: нежился в своей норе, ел что попадется, ждал дождей.
Но она ему этого не позволила. Вытащила из уютной норы, вытолкнула из Глейдс в чужой внешний мир. В результате он пострадал. Сильно пострадал.
— Он не может умереть, — пробормотала она. — Не может!
У нее возникло ужасное предчувствие, что со смертью Дьявола отчасти умрет и дух Глейдс. Во всем будет она виновата.
— Это сделал тот самый тип, — заявил Люк, — с которым ты болтала в городе, улыбалась.
— Нет, не он. Я тебе уже говорила. Он не причинил Дьяволу никакого вреда. Это ведьма-старуха... И ее собака.
Семели втайне радовалась, что талисманы
— Я сказал, мы разберемся со всеми — со старухой, с отцом и сыном — и покончим дело.
— Нет, я тебе говорю: сына трогать нельзя.
— Ладно, — проворчал Люк. — Еще раз сходим к старику... А со старухой что делать?
— Не знаю пока. До нее еще надо добраться, прежде чем что-нибудь делать. Придумаю. Только после огней. Ничто не должно помешать им прийти ко мне.
— Хорошо. А до пришествия что будем делать? Милостыню собирать?
— Нет. Просто будем сидеть и ждать. Зачем нам подаяние, если землеустроители заплатят кучу денег, кончив в полночь работу?
— Вдруг обманут?
— Не обманут. Не уйдут из лагуны, пока не расплатятся.
Не хотелось думать ни о землеустроителях, ни о деньгах, ни о чем, кроме огней. В душе Семели гитарной струной трепетало предчувствие. Огни придут сегодня и будут гореть три дня. Причем в этом году не под водой, значит, ярче, сильней, лучше прежнего.
С сегодняшней ночи жизнь полностью переменится. Наверняка. Точно.
3
Том смотрел на погодном канале репортажи об урагане «Элвис», продвигавшемся к югу вдоль западного побережья Флориды. Хотя скорость ветра усилилась до 90 миль в час, его по-прежнему причисляли к первой категории. В данный момент никакой угрозы для Флориды.
Когда он допивал чашку кофе, в дверь ввалился вспотевший Джек.
— А я думаю, куда ты делся. — Он немного встревожился, проснувшись в пустом доме, но, увидев стоявшую во дворе машину, предположил, что сын отправился на пробежку. — Горячего кофе, наверно, не хочешь сейчас?
— После душа с удовольствием выпью. От кофе никогда не отказываюсь.
Джек нырнул в ванную, Том сполоснул колбочку французской кофеварки, стал заваривать вторую порцию. Насыпая ложечкой молотый кофе, заметил легкую дрожь в руке. Ощупал чистый бинт на голове. Швы под ним саднят до сих пор. Утром его потрясло отражение в зеркале собственного лица в синяках, с подбитыми глазами. Он так хорошо себя чувствовал, что почти позабыл о наезде.
А теперь не может выкинуть мысли из головы. Кто-то хочет его смерти. Почему?
На прошлой неделе шла спокойная, здоровая, прозаическая, может быть, даже немножечко скучная жизнь. А теперь...
Что стряслось? При таком образе жизни врагов не наживают. Может, произошла ошибка? Его приняли за кого-то другого? Господи помилуй, кому надо его убивать?
Том ломал голову над безответными вопросами до возвращения Джека в свежей футболке и шортах, с гладко зачесанными назад мокрыми волосами.