Вратари — не такие как все
Шрифт:
Когда в тот вечер я приехал в «Боро», то меньше всего мне хотелось играть в футбол. Меня немного трясло, и я всю дорогу чихал, так что Рэг Джеймс, посмотрев на меня, сказал: «Тебе не стоило приходить сегодня, сынок».
«Нет-нет, все будет в порядке», — сказал я чертовски решительно, надеясь произвести впечатление. Сейчас это просто смешно, потому что, будучи профессиональным футболистом, ты пропускаешь игры из-за всякой ерунды вдвое легче тогдашней моей болезни. Но в тот момент я думал, что этот вечер решающий, и они могут взять кого-нибудь другого.
Итак,
После душа я чувствовал себя лучше, а в тот момент вообще выздоровел, потому что по его глазам, явно радовавшимся за меня, я понял, что должно было произойти. Я пошел за ним вверх по большой мраморной лестнице, а затем по коридору в кабинет менеджера. Он постучал, и голос — голос шотландца — пригласил нас войти. Рэг сказал: «Вот он, босс», и запустил меня в кабинет.
Менеджер, Чарли Макинтош, сидел за столом в синем костюме, что было необычно само по себе, потому что до этого я видел его только в спортивной одежде. Правда, было это лишь несколько раз, да и то недолго: он иногда приходил посмотреть, как мы тренируемся, но чаще всего в это время он уже отсутствовал, да и, кроме того, мы ведь были всего лишь детьми. Он — невысокого роста, коренастый, с широкими плечами и волнистыми рыжими, зачесанными назад волосами — закончил играть всего пэру лет назад, был правым защитником «Волков», потом играющим менеджером «Рочдейла», ну, а затем пришел в «Боро».
Я хорошо помнил его по «Волкам», потому что он был, не особенно популярен на «Стамфорд Бридже». Играл очень грубо, и мы часто кричали ему: «Грязный Макинтош!». Однажды, помню он подошел к боковой линии и показал нам два пальца в виде буквы V — «победа». А еще я помню его страшно грубый прием против Фрэнки Бланстоуна — у него не было ни малейшего шанса достать мяч, да он и не пытался, а просто подлетел и ударил Фрэнки на высоте примерно три фута над землей. Правда, он играл в сборной Шотландии, но, как мы потом поняли на «Бридже», они там все были такие. Менеджером у него хорошо получалось в «Боро». Он пользовался репутацией человека, который давал шанс молодым, и это было одной из причин моего желания попасть к нему, ибо в других клубах новичкам иногда приходится ждать этого шанса несколько лет.
— Хочешь стать профессионалом, сынок? — спросил он, и я сразу же оказался на седьмом небе от счастья.
— Конечно, мистер Макинтош, — ответил я, а он сказал:
— Зови меня просто «босс». «Мистер Макинтош» слишком официально. Будешь так меня звать, когда мне будет пятьдесят или когда тебе будет тридцать. — Я вспомнил Майка и улыбнулся, а он спросил: — Что такое?
— Да просто один знакомый парень, — ответил я, — говорит, что вратарями становятся в тридцать лет.
— Что ж, — сказал босс, — тебе придется стать вратарем пораньше. Мы не можем себе позволить ждать так долго. Что скажет твой отец, если ты захочешь стать полупрофессионалом?
—
— Ты у него не спрашивал?
— Спрашивал, и он не против, только хочет, чтобы я остался в школе, — сказал я.
— А ты? — спросил он. — Хочешь остаться в школе или прийти сюда? — Я немного испугался, чувствуя, что могу упустить свой шанс. Я боялся, что он скажет: «Что ж, если ты не уверен, что хочешь быть здесь, то есть много других, которые уверены», поэтому я сказал, что хотел бы закончить сезон и посмотреть, вдруг я попаду в школьную сборную Англии. Он сказал, что не против и что я должен прийти к нему с отцом, а напоследок спросил:
— А чем занимается твой отец?
— Он почтальон, — ответил я.
— Мой был докером, — сказал он. — Семь лет не мог найти работу. В футболе жизнь куда лучше, сынок.
— Да, мистер Макинтош, то есть да, босс, я знаю, — сказал я.
Когда я спустился вниз, все уже разошлись, но Рэг еще был
там и отвез меня домой.
— Ну, скоро присоединишься к нам? — спросил он.
— Да, — ответил я, — надеюсь. — Мы пожали друг другу руки, и он сказал:
— Запомни, ты никогда не пожалеешь, что пришел в «Боро». Я не жалел.
Но, как я уже говорил, Рэг был из другого поколения.
Через несколько дней мой старик пошел вместе со мной в «Боро» к мистеру Макинтошу. Он надел свой лучший костюм, с жилеткой, и чувствовал себя не в своей тарелке, как иногда с ним бывало в обществе незнакомых людей, которых он считал очень важными. — все время переминался с ноги на ногу и отводил от них взгляд.
Босс был очень дружелюбен с ним, веселился и много шутил. Он сказал:
— Для меня большое облегчение видеть вас.
— Мне тоже очень приятно, — сказал мой старик, и я увидел, что он просто не знает, что ему говорить.
— Я не сказал, что мне приятно, я сказал, что это большое облегчение, — босс смотрел то на меня, то на отца, переводя взгляд с его макушки на мою. — Я боялся, что вы окажетесь невысоким, как я. — А мой старик был ростом около пяти и девяти. — Я обещаю вам, — продолжал босс, — что если ваш сын вырастет таким же высоким, как вы, он будет играть за Англию!
Естественно, старик разулыбался и при этом задергался так, словно его защекотали до смерти. Он спросил:
— Вы действительно думаете, что он настолько хорош?
А босс ответил:
— Он может стать настолько хорош. У него есть реакция, у него есть храбрость, он приобретает рассудительность. То, что ему нужно, — опыт, и чем скорее мы сможем получить его в наше полное распоряжение, тем быстрее начнем обтесывать его.
— Да, — пробормотал старик, — я очень рад, не поймите меня неправильно, но школа... ему ведь только пятнадцать.
— Он может ходить в вечернюю школу! — сказал босс. — Чему вы хотите его обучить? Бухгалтерскому делу? Инженерным наукам? Он может учиться в техническом колледже, если хотите, — я с радостью увидел, что старик опять задумался.