Вредина для Майора

Фокс Нана

Тишина повисает в помещении, слышно лишь, как потрескивают поленья в печи да ветер играет с оголенными ветками деревьев, то неспешно, то хлестко отбрасывая их на черепичную крышу. С приоткрытого окна тянет осенним холодком.

Гостья берет кружку, медленно отпивает чай. Большие зеленые глазищи в обрамлении пушистых светлых ресниц смотрят на меня поверх края чашки с не закамуфлированным весельем. В глубине зрачков пляшут золотистые искорки, а от улыбки на щеках появляются соблазнительные ямочки. Круглое личико, аккуратный

маленький носик и россыпь веснушек, будто брызги апельсинового сока. Мелкие локоны ярких волос придают ее образу взрывной загадочности.

Довольно привлекательная девушка лет двадцати пяти, плюс-минус пара годков. Фигурка ладная, и объемы как раз такие, как я люблю. Только внутри ничего не екает, и в штанах полный штиль, словно у хронического импотента, когда не помогают даже волшебные пилюли.

– Сватает? – отставляя кружку, кивает в сторону ненавязчиво так оставившей нас наедине пожилой свахи, и не то чтобы спрашивает – скорее, подмечает с долей понимания в голосе и взгляде. Я лишь хмыкаю с легкой самоиронией. Откидываюсь на стуле и, скрестив руки на груди, посматриваю на соседку исподлобья, почти безразличным взглядом.

– Знакомо, – продолжает она со вздохом обреченности. – Я у своей уже неделю отдыхаю, привожу в порядок свою нервную систему и отношение к жизни после разрыва токсичных отношений, так она каждый день меня с кем-то знакомит, применяя правила «клин клином вышибают».

Звучит, как исповедь случайного попутчика, я просто киваю, не влезая в душу. Мне это нахрен не надо, как, собственно, и ей. Просто пожаловаться, выговориться и больше не встречаться.

– Я, пожалуй, пойду.

Таисия поднимается из-за стола, а я как истинный джентльмен предлагаю ей себя в провожатые, но получаю категоричный отказ.

– Тут идти-то два шага через дорогу. Ну, разве что вашу собаку придержите, – пожимает плечами, накидывая куртку.

Когда возвращаюсь в дом, с порога натыкаюсь, на укоризненный взгляд престарелой родственницы. Делаю знак рукой, мол, вопрос закрыт, и направляюсь в свою комнату.

– А если продолжишь в том же духе, – уже с порога предупреждаю ее, – найду в городе первую встречную, женюсь на ней, и моя несчастная жизнь будет на твоей совести.

Бабуля что-то хочет сказать в ответ, но лишь разочарованно машет рукой.

– Ну, вот и ладненько. Я – спать.

Весь следующий день провожу в мужских заботах: в деревенском доме даже со всеми коммуникациями их немало. После обеда парюсь в баньке, а к вечеру, попрощавшись с бабой Маней, выезжаю в обратный путь.

Пробки на дорогах, заторы на кассах продуктового гипермаркета, и до родных жилых квадратных метров я добираюсь ближе к полуночи, уставший, словно и не отдыхал, злой, голодный и с неприятным чувством надвигающегося Армагеддона.

И он является. Утром.

Стоит мне войти в кабинет, опоздав минут на пятнадцать, как мироздание, сделав кульбит, просто остается

в этом перевернутом состоянии.

– Доброе утро! – врезается в мое сознание приятный девичий голосок.

– Доброе, – еле выдавливаю из себя ответ, глядя в небесно-васильковые очи, спрятанные за стеклами очков в модной оправе.

Глава 5

АНАСТАСИЯ

– Дочь, – раздается из-за двери настойчивый голос отца, – ты скоро? За мной машина приедет через полчаса. Поторопись, я тебя подвезу.

Смотрю на себя в круглое зеркало, висящее над раковиной в большой ванной родительского дома, и громко, расстроенно вздыхаю: всклокоченные волосы никак не хотят укладываться, а лихорадочный румянец на щеках нагло проступает сквозь тонкий слой тонального крема.

Кусаю губы в нервном напряжении: я так волнуюсь за свой первый день в статусе сотрудника опергруппы капитана Майорова, что внутренний тремор невозможно успокоить даже привычными упражнениями из йоги.

– Черт! – вскрикиваю, резко дергаю расческу, та, естественно, путается в прядях, а я еще больше злюсь и в порыве гнева тянусь за ножницами.

Отчекрыжу их, нафиг! Давно хочу сделать стильную короткую стрижку, но мама от одной этой мысли бледнеет и лежит на диване в предынфарктном состоянии. Манипулирует? Да!

Но и я не так уж рьяно стремлюсь к смене стиля, а лишь тогда, когда случаются вот такие оказии.

– Не жди меня, я сама доберусь! – психую, откидывая ножницы в раковину, сжимаю ее край ладонями и, наклонив голову вперед, пытаюсь успокоиться, проделывая дыхательную гимнастику.

Вдох – выдох…

Счет до десяти и обратно.

День только начался, а я на взводе! Нервная система напряжена до максимально опасного предела.

– Как доберешься? – продолжает настаивать отец. – На маршрутке, что ли?

– Да! – Распахиваю двери и возникаю на пороге ванной, пугая отца своим видом. – На личный автомобиль еще не заработала. – Это не упрек, это моя позиция.

– Дочь, – вступает с наш диалог мама, – ну, может, и правда с папой поедешь? Чего ты по автобусам будешь толкаться?

Родительница подходит ко мне и, словно фея-крестная, за считанные секунды приводит копну моих волос в состояние «я_только_из_салона», как в детстве, заплетает красивую косу и скрепляет ее ажурной резинкой.

– Спасибо! – Привстаю на цыпочки и целую отца в щеку. – НО. Я.САМА! – четко повторяю свое намерение. – Ну, правда, папуль, я не хочу, чтобы поползли лишние слухи.

– Так я ж тебя не на службу устраиваю и не продвигаю по карьерной лестнице! – недоумевает отец. – Всего лишь практика.

– Ой, ну все, Игореш! – вмешивается мама, поглаживая отца по плечу и подталкивая в сторону столовой. – Ну, хочет девочка, самостоятельность проявить, чего мешать? Пойдемте уже завтракать, все стынет.