Вредина в академии
Шрифт:
***
Влада вернулась тогда, когда я уж час как изо всех сил пыталась спать. Как обычно по воскресеньям, занятие это было бессмысленное — организм хотел лечь как вчера, не задумываясь о том, что встать как сегодня у него завтра не выйдет.
Хлопнула дверь соседа, там раздавались голоса, шипение чайника, тихий смех, топот, скрип кроватной сетки, опять шипение чайника. Потом Влада тихонько вошла к нам, бросила халат на стул и пошла в ванную, не включая света. Быстро вышла, тихо забралась под одеяло и шёпотом позвала:
— Никси, спишь?
— Нет. Поздравляю с обращением.
— Спасибо. Я бы тебе столько хотела
— Спокойной.
Она зашелестела одеялом, с хрустом потянулась всем телом, ещё немного повозилась и засопела. И спустя пару минут, ей начали сниться сны.
Я их ощущала буквально кожей, почти на вкус, эти горячие сны о беге, жажде и жаре, о темноте, о чужом сильном теле рядом, близко, почти внутри… и внутри. Влада застонала сквозь сон, а я резко села, обливаясь потом и задыхаясь от незнакомого ощущения, которое никак меня не оставляло. В груди вскочила разбуженная змея, встала на хвост, лихорадочно дыша и пытаясь понять, что её разбудило, её быстрый язык щупал воздух, искал причину… и нашёл. Она чётко развернулась на Владу, как стрелка компаса, поднялась ещё выше, раскрыла капюшон. И двинулась к ней, сползая с моей кровати, экономными зигзагами по полу… не дотянулась.
Змея раздражённо дёрнула хвостом, побуждая меня подойти к Владе, такой вкусной, ароматной, такой свежей, взять немного её ощущений, будет хорошо, будет отлично!
Я выпрямила руку и протянула в её сторону.
Змея приблизилась к Владе ещё немного, опёрлась на край кровати и ткнулась носом в её плечо, провела шеей по её руке, медленно, как будто выбирая место, потом отодвинулась и резко впилась клыками.
Я ахнула от хлынувших в меня ощущений, этот жар был чужим, но он разливался в моём теле, было легко представить, что это я бегу быстрее ветра, наперегонки с кем-то очень сильным, таким желанным, моим…
Влада задышала медленнее, поток её эмоций ослабился, я открыла глаза и постепенно осознала, чем занимаюсь — я её вампирила, как самый настоящий демон, осознанно и с удовольствием. Я чудовище.
Резко вскочив с кровати, я бросилась прочь, быстрее, не обуваясь, куда-нибудь, лишь бы подальше. Ступеньки вывели в сад, дорожка вильнула в сторону парка, тропинка Нового сменилась дебрями Старого, я бежала, сама не понимая, пытаюсь ли убраться подальше от Влады, или повторить то, что она делала. Толстые стволы притворялись камнями, камни выдавали себя за зверей, испуганная птица запуталась в гибких ветках ежевики и била крыльями изо всех сил, вырвалась, улетела. Я остановилась. Я понятия не имела, где нахожусь.
Поначалу казалось, что я не далеко ушла от аллеи, вдоль неё были фонари, я ориентировалась на свет. Но сейчас фонарей видно не было, то, что я принимала за их свет, оказалось светом луны, идущей на спад, но всё ещё круглой и яркой. Вокруг стелился такой густой туман, что я не видела своих ног, он начинался на уровне пояса и превращался в густое молоко где-то за ближайшими деревьями, закручивался вихрями в нависающих кронах… за мной кто-то шёл.
Сердце заколотилось так часто, как будто в груди трясла хвостом гремучая змея, я лихорадочно думала, искала глазами место, или хотя бы направление… На юг, наша общага с южной стороны от парка, я должна вернуться туда, откуда пришла. Откуда я пришла?
Шаги в тумане обходили меня
Она в ответ туго свернулась в груди, царапнув чешуёй сердце — она была обижена за то, что я не дала ей доесть Владкин сон. Ненасытное чудовище.
Шаги в тумане опять двинулись по кругу, я подняла руку и попыталась вспомнить формулу сигнала помощи… кто-то зажал мне рот.
Я рванулась, но силы были явно неравны, мои руки прижали к телу, я бестолково замолотила ногами по воздуху, понимая, что не достаю до земли, меня подняли и куда-то несут, и я ничего не могу сделать, я доигралась.
— Успокоилась? — мрачно осведомился голос у самого уха, я молчала. Меня поставили на землю, взяли за подбородок, заставляя поднять голову. Напротив стоял Деймон ис'Тер, раздражённый и злой, в мокрой рубашке, покрытой паутиной, трухой и мелкими листьями. Я смотрела на него и не знала, что с ним делать — хватать и не отпускать, или бежать от него, или всё рассказать, и что ему говорить…
— Никси? — он перестал хмуриться, наклонился, заглядывая мне в глаза, взгляд стал встревоженным: — Что-то случилось?
— Я укусила Владу, — всхлипнула я, он с досадой ругнулся и обнял меня. И я разревелась в три ручья, вываливая всё — какая я плохая, как я родную подругу сожрать хотела, как она была такая радостная, а теперь не будет, как я ворую чужие эмоции, потому что своих нет, какая я стала безжалостная, грубая и завистливая, и не думаю о других, а только о себе, и что книга у него ничего, хотя идея и бестолковая, но книга в целом ничего, честно, я начала читать, нормальная книга.
Он обнимал меня и молча гладил по плечам, перебирал волосы, сжимал плечи, вытирал слёзы. Слёзы как-то незаметно кончились, словесный поток тоже, а мы так и стояли, обнимая друг друга, по пояс в тумане.
— Это из-за дисбаланса, Никси, — наконец тихо сказал Деймон у самого уха, — когда ты берёшь чужую силу, то тратишь свою на то, чтобы эту чужую переработать и усвоить, а если своей мало, то в организме получается избыток чужой и недостаток своей, большая нагрузка, от этого нервное напряжение и прочие неприятности, от тремора до спутанности сознания. Тебе нужна сила твоей доминанты, много. Ты знаешь, где её взять?
— Бассейн закрыт, — слабым голосом ответила я, — здесь есть ручей, но я не помню, где. Можем на Голубое озеро сходить. Только я тоже не знаю, в какой оно стороне.
— Давай я лучше приглашу тебя туда, куда точно знаю дорогу, — мягко улыбнулся Деймон и обнял меня крепче.
***
Здесь тоже была ночь. Летняя, влажная и жаркая, упругий ветер пах рекой. Мы стояли в чаще леса, настоящего, настолько древнего, что я не решилась бы даже примерно угадывать его возраст — огромные толстые деревья, такие раскидистые, что каждое представляло собой отдельный мирок и пристанище для множества существ и растений поменьше, с веток свисали бороды мха, прямо в мох пускали корни цветы, по цветку ползла бабочка, мохнатая и усатая, серая как белка. На стволах росли этажи грибов, лиан и пушистого мха, этот мох покрывал всё, даже камни и землю.