Вредная профессия (сборник)
Шрифт:
Пушчонка жахнула по лавке и с первого раза засадила ядрышко аккурат в замочную скважину.
Лавка была захвачена без боя, только жид Соломон с перепугу остался на всю жизнь заикою. Жена его и дочери отделались не в пример легче, правда, следующей весной почти одновременно родили по мальчишке.
– Ну дает Соломошка! – изумлялись в Концах. – Заика, а ишь ты!
Пираты взяли в лавке богатый приз скоб, гвоздей и амбарных петель. Из скоб понаделали абордажных крючьев, гвозди порубили на картечь, петлями набили трюм в разумении когда-нибудь
«Чайка» ушла от греха подальше на другой, безлюдный, берег, чтобы первый успех подобающе обмыть, заесть и переспать. А утром пиратская шняга, еще веселее и шумнее прежнего, двинулась промышлять дальше.
План Тизенгаузена был прост: накопив пиратский опыт в относительно безопасных пресных водах, вырваться на оперативный морской простор, а там у кого-нибудь спросить дорогу на Карибы. Напрасно папенька думал сына женить на дочери соседа. В мечтах Петр видел себя зятем губернатора Тортуги, не меньше.
Вскоре на горизонте замаячило нечто большое и неповоротливое, отдаленно напоминающее транспорт с хреном. Оглашая берега эпитетами, «Чайка» начала маневр сближения. Канонир Оглоедов зарядил пушчонку сушеным горохом – на первый выстрел, для острастки.
Намеченная на абордаж жертва оказалась вблизи именно что транспорт с хреном.
– Вы чего?! – заорали оттуда сверху вниз. – Мать вашу!
Но крючья уже, хрустя, впивались в борт. Абордажная команда Волобуева, размахивая топорами, бросилась на приступ.
Капитан Тизенгаузен грозно ступил на палубу транспорта.
– Сарынь – на кичку! – крикнул он и стрельнул из пистолета в воздух.
За что немедленно получил вымбовкой по голове и упал.
– Ё! – рявкнул канонир Оглоедов.
Пираты дружно присели, жахнула пушчонка, и заряд гороха пришелся точно по мордасам вражеской команде, столпившейся вокруг мачты.
Транспорт сдался на милость победителя.
– До чего же мы, русские, несговорчивый и упёртый народ, – сокрушался Тизенгаузен, держась обеими руками за голову. – Я же вам крикнул, обормотам, сарынь – на кичку. А вы?
– Да мы тут все, в общем, не графья, – хмуро сказал капитан. – Чистая сарынь. А ты-то кто, мать твою, истопник хренов?
– Вот и вправду пущу на дно твое корыто – будешь знать, какой я истопник, – пригрозил Петр. – Капитан Тизенгаузен! Пиратская шняга «Чайка»! Слыхал? Ничего, еще услышишь. Деньги на бочку! А то картечью пальнем!
Денег набралось чуть более пятиалтынного. Зато хрена баржа везла, как метко заметил дед Шугай, очень много.
– Никто не хочет вступить в мою команду? – спросил Петр. – Ну и плывите отсюда… С хреном! И всем расскажите, что вас взял на абордаж капитан Тизенгаузен!
– Ага, – скучно ответили ему.
Когда баржа превратилась в пятнышко на горизонте, экипаж «Чайки» выпил по чарке, а Тизенгаузену перевязали голову его же шейным платком, к капитану подошел Волобуев.
– Слышьте, барчук, – сказал он. – Вы бы это… Не мое, конечно, дело, но лучше вам не хвалиться своей фамилией
– Как стоишь перед капитаном?! – взвился Петр.
– Виноват, – громила вздохнул и ушел на корму.
– Я знаю, что делаю! – бросил Петр ему в спину.
Волобуев спиной изобразил недоверие, но больше ничего не сказал.
Команда, против ожидания, не роптала. Экипаж воодушевила легкость победы, а редкая меткость канонира вселяла надежду на новые успехи. А хрен… Все равно редьки не слаще. Да и награбленная мелочь была хоть мелочь, однако живые деньги.
На следующий день «Чайка» атаковала еще баржу, которую тянули против ветра бечевой. Наученный горьким опытом, Петр приказал открыть огонь загодя. Оглоедов виртуозно накрыл горохом бурлаков, затем влепил гвоздями по палубной надстройке – строго говоря, шалашу.
– Будешь у меня на фрегате главным канониром, – пообещал Петр.
Команда баржи трусливо покинула судно и убежала по берегу, как метко заметил дед Шугай, очень далеко.
На барже оказались мало того, что всякая мануфактура и провиант, так еще пара ружей с припасом и водки полведра.
Тизенгаузен закусил губу. Приз был что надо, но увести его за собой означало потерять скорость.
– Жалко, не фрегат у нас, – расстроился Оглоедов. – Сейчас бы все забрали.
Стоявший рядом дед Шугай метко заметил, что фрегату в Волге-матушке было бы тесно.
– Петли амбарные за борт, – приказал Тизенгаузен. – Грузите ткань. Ох, сколько же ее! Кто хочет, может намотать себе бархатные онучи. Хм… А не поставить ли нам алые паруса?
Дед Шугай метко заметил, что хотя тряпья красного полно, но команда устанет шить.
– Ты прав, мужественный старик! – согласился Тизенгаузен. – Что бы мы без тебя делали?
Дед Шугай объяснил что.
Утром пиратская шняга подошла к убогому селению Малые Концы. Капитан послал Волобуева с людьми на разведку.
– Ну, ты расспроси там, – туманно объяснил он Волобуеву.
Люди ушли и пропали. Канонир Оглоедов скучал у пушчонки, дед Шугай травил морские байки, Тизенгаузен разглядывал берег в подзорную трубу.
– Сходите за ними кто-нибудь, – распорядился он.
И остатки команды затерялись среди покосившихся домишек.
Через некоторое время с берега донеслась унылая пиратская песня:
По-над Волгой, да над ВолгойДа над Волгой, Волгой-ой!Раздается по-над ВолгойТо ли песня, то ли вой!Этот вой зовется песнейПо-над Волгой, Волгой-ой,Потому что хоть ты тресни,А помру я молодой!