Вредная профессия (сборник)
Шрифт:
Гейл «вычеркнул из жизни» старшего МакФлая и продолжил работу над темой 1967 года, куда отправлялся Марти и где Бифф получал спортивный альманах. Про 55-й пока еще речи не было. Просто не приходило в голову.
Земекис: «И тут нас осенило, что мы в уникальной ситуации – можем вернуться в пространство первого фильма и показать все события с другой точки зрения».
Блестящая идея потянула за собой «другую точку зрения» во всех смыслах, включая съемку старых эпизодов с новых точек. И опять большая нагрузка легла на актеров. Рекордсмен фильма – Том Уилсон: четыре полноценных роли. Включая две в одном кадре. Вроде бы старый трюк,
Фоксу снова пришлось попотеть. Раньше ему в отличие от коллег не приходилось по четыре часа сидеть в кресле гримера. Теперь поблажку сделали Ллойду – придумали сцену с омоложением, и он больше не гримировался под пожилого. Зато на Фокса свалилось аж три роли, да еще в одном кадре.
«Семейный ужин» снимали два дня подряд. Фокс играл постаревшего Марти и его детей – сына и дочь. Чтобы случайно не сдвинуть с места реквизит, нашли простое решение: посуду к столу – приклеили! В перерыве случилось небольшое землетрясение, но, к счастью, стол устоял и клей выдержал.
Боб и Боб замахнулись сразу на два сиквела, поэтому работа пошла «внахлёст»: Гейл в Северной Калифорнии уже вплотную занялся вестерном, а Земекис, на котором висели монтаж и озвучивание второго фильма, ежедневно мотался туда-сюда самолетом. Почти как Фокс четыре года назад, но если актер справился, то режиссер остался собой недоволен. По его словам, «Назад в будущее-2» мог бы выйти лучше, просто сил не хватило.
Пока снимали сиквелы, у Фокса родился сын и умер отец. Жизнь шла своим чередом – а кино?.. Два фильма сняты под знаком Марти МакФлая, к третьему надо было что-то менять, и Гейл придумал что. Иногда за ярким антуражем это теряется. Но когда пересматриваешь «Назад в будущее-3», видишь, насколько все там иначе.
После первого фильма участников спросили: куда бы вы отправились, будь «ДеЛориан» настоящей машиной времени? Практичный Спилберг нацелился в будущее – посмотреть, хорошо ли зрители приняли картину. А Фокс, не задумываясь, сказал – эпоха вестернов, Дикий Запад. Боб и Боб запомнили это.
И опять им повезло.
«Тогда снимали мало вестернов, – вспоминает Гейл, – поэтому у нас отбоя не было от лучших каскадеров Голливуда, мечтавших попасть в картину. Эти парни готовы убить за возможность проскакать на лошади или пробежаться по крыше поезда! Все они были великолепными наездниками и с удовольствием учили актеров держаться в седле».
Великолепные наездники иногда падали из седла, что индейцами, что бандитами, – это видно в неудачных дублях. Ну и актерам снова досталось.
«Я вовсе не мачо, даже наоборот!» – это Том Уилсон с легким ужасом вспоминает, как сел на коня. Тем не менее он упорно тренировался, и проезд с раскруткой лассо выглядит в его исполнении убедительно.
Для Мэри Стинбёрджен (Клара Клэйтон), которая «весь фильм чувствовала себя Индианой Джонсом в юбке», самой трудной оказалась не сцена на паровозе, а… танец с Доком. Репетируя, она порвала связки на ноге. «Но когда скомандовали „Мотор!“, я забыла обо всем и плясала, как никогда в жизни. И только после команды „Снято!“ ощутила сильную режущую боль».
Это был первый фильм, где Кристоферу Ллойду довелось целоваться в кадре. «Трудно, наверное, подумать, что Док
Обаяшка Крис наконец-то вышел на первый план. Раньше его задачей было «проговаривать» в кадре то, что нельзя показать: объяснять зрителю подоплеку действия. Фокс восхищался тем, как Ллойд из такой «скучной» роли сделал шедевр. Теперь Ллойду досталась нескучная роль – Док Браун выдвинулся в центр интриги. Все в третьем фильме происходит из-за него и ради него. Именно этого добивался Гейл. Такой сюжетный поворот освежил сериал и показал, как вырос Марти, на долю которого выпадают уже не просто серьезные, а тяжелейшие решения.
Но эти решения не могли ужесточать атмосферу фильма. Изначально Бьюфорда Таннена должны были арестовать за убийство маршала [9] Стрикленда. Эпизод с выстрелом в спину отсняли, получилась мрачная сцена. Последние слова маршала, обращенные к маленькому сыну: «Запомни, сынок, главное в жизни – дисциплина!», как-то не веселят. И бандит Таннен превращается из комедийного злодея в реального. Стало ясно: за такую гнусность он не отделается падением в навоз. Ради адекватного возмездия Марти пришлось бы застрелить Таннена. А это уже было чересчур. Сцену убийства вырезали, эпизод ареста пересняли.
9
Уникальный случай: в лицензионном русском синхроне термин «marshal» переведен исторически адекватно – «исправник».
И хорошо вышло. Три фильма подряд многие получали по шее, некоторые по морде, тем не менее никто в кадре не погиб, а зло рано или поздно оказывалось в дерьме. Вот и в жизни бы так.
Умирала в кадре только техника. Правда, ронять со скалы антикварный паровоз никто бы не позволил, и «ILM» сделала модель сорока сантиметров в высоту. «Даже обидно: мы два месяца ее строили, а сейчас она за две секунды – вдребезги…»
Зато красавец «ДеЛориан» погиб на самом деле. Пришлось схитрить, ведь когда тепловоз реально таранит автомобиль, он сминает его и отбрасывает с путей. Чтобы машина времени рассыпалась на запчасти, ее в нескольких местах подпилили и начинили взрывчаткой.
Бабах! Жалко машинку, она такая славная… Но боль прошла, а кино осталось.
Остался добрый и человечный фильм в трех равнозначных частях, где сиквел и триквел как минимум не слабее начала. И главный герой не статичен, а растет от простых мечтаний прославиться и разбогатеть («Но я богатый, Док?») до понимания, что бывают вещи куда важнее.
Хорошо, что такой фильм есть.
И здорово, что они передумали делать машину времени из старого холодильника, правда?
Последний трамвай в мейнстрим
Нынешний русский мейнстрим явление внежанровое. Зачастую авторы, которых с равной уверенностью относят к мейнстриму, не совпадают даже по направлениям. На одном полюсе мейнстрима – густопсовый реализм Улицкой, на другом – патентованная фантастика Пелевина. И это что, «основной поток»? Он таким должен быть? Разумеется, нет. Просто у нас в мейнстрим записали оптом всю качественную сюжетную прозу, умеренно интеллектуальную и содержащую четкие маркеры «чтения для лиц с высшим образованием».