Вредно для несовершеннолетних
Шрифт:
Как можно предотвратить вред юным, а не причинять его? Как нам вообще узнать, что вредно, чтобы иметь какие-то ориентиры, направляя их в сторону счастливых и безопасных сексуальных отношений?
Первый ответ прост, говорит профессор социальной работы Университета штата Джорджия Элли Килпатрик: «Спросите их». Дайте им описать их сексуальные переживания, не навешивая на них заранее ярлык злоупотребления. В 1992 году Килпатрик опубликовала результаты исследования, основанного на тридцатитрехстраничном опроснике о детском сексуальном опыте, розданном 501 женщине, принадлежавшей к разным экономическим классам, расам и образовательным цензам. Вместо того чтобы использовать морально и эмоционально нагруженное выражение сексуальное злоупотребление, она задала им конкретные вопросы: «Сколько Вам было лет, как часто, с кем Вы занимались
Килпатрик нашла, что 55 процентов ее респонденток занимались тем или иным видом секса в детстве (в возрасте от рождения до четырнадцати лет), и 83 процента - в подростковом возрасте (от пятнадцати до семнадцати лет), в подавляющем большинстве случаев с мальчиками и мужчинами, которые не были им родственниками. Из них 17 процентов ощутили этот секс как злоупотребление, и 28 процентов сказали, что он причинил им вред. Но «большинство детей и подростков, участвующих в том или ином виде сексуального поведения, находят его приятным. Они его инициировали и не чувствовали особой вины или вредных последствий», - поведала она мне. А как насчет возраста? «Мои исследования показали, что разница в возрасте - без разницы» для того, как женщины вспоминают о своих ощущениях от детского сексуального опыта, и его долговременных последствий.
Подростки часто целенаправленно стремятся к сексу со старшими партнерами, и делают они это по понятным причинам: старший человек дает им ощущение их собственной сексуальной привлекательности и взрослости, защищенности и особости; часто секс с этим человеком лучше, чем со сверстником, который мало что способен дать в плане удовольствия и навыков. Некоторые подростки роман со взрослым воспринимают скорее как спасение, нежели как виктимизацию. Как написал Райан, подросток, сбежавший из родительского дома в Миннесоту, чтобы жить в коммуне со своим взрослым любовником: «Джон - первый человек в моей жизни, который позволил мне быть тем, кем я хотел быть. ... Без Джона я был бы мертв, потому что наложил бы на себя руки». На самом деле совсем не редкость, что ребенок-«жертва» воспринимает своего «насильника» как лучшего друга, что привело к созданию нескольких чудных диагностических и криминологических речений. Уильям Прендергаст, бывший тюремный психолог и нынешний вездесущий «эксперт» по злоупотреблению детьми, например, рассуждает об «изнасиловании по согласию» и «псевдопозитивных» реакциях молодых людей на сексуальный опыт со взрослыми.
Конечно, существуют различия между полами в том, как они реагируют на ранний секс. Закон их не выдумал. Мальчики привыкли думать о себе как о «желателях» и инициаторах секса, как о стойких «игроках», легко оправляющихся после житейских «ударов любви». Поэтому среди мальчиков «самооценка негативных эффектов» секса в детстве «необычна», как явствует из проведенного психологами Брюсом Райндом и Филипом Тромовичем метаанализа национальных выборок людей, имевших такой опыт. Девочки и женщины, с другой стороны, гораздо чаще, чем мальчики, становятся жертвами инцеста и изнасилования, и гендер усугубляет любые связанные с возрастом неравенства сил, возможные в межпоколенных отношениях. Филлипс нашла, что девочки говорили о том, что вступали в такие партнерства охотно и нередко рационально, об удовлетворении тем взрослым статусом, который они из них извлекли. Но также они часто и «теряли бдительность со старшими парнями», соглашались на секс без презерватива, на то, чтобы бросить школу, порвать связи с подругами и семьями, которые иначе могли бы помогать им в случае разрыва отношений. Ее информантки старшего возраста предложили другую точку зрения, с которой можно рассмотреть такие отношения, часто говоря о своих прошлых старших любовниках уничижительно, а о своем выборе с сожалением. Филлипс указывает на то, что подобное «плохое поведение» и «задний ум» не являются исключительной особенностью отношений типа «старший-младшая». Юный любовник может точно так же изменять и с неменьшей вероятностью оставить юную женщину с ребенком и без всякой помощи.
Девушки, которых исследовала в своей книге «Пойти до конца» Шэрон Томпсон, нарисовали гораздо более позитивную картину таких романов. Немногим более 10 процентов из четырехсот девочек-тинейджеров, с которыми Томпсон собеседовала на протяжении 1980-х годов, «сообщили, что активно выбирали
Которая же история верна - свободно выбранная любовь или медоречивый обман? «Обе», - мудро сказала Томпсон, когда я задала ей этот вопрос. Филлипс, по-видимому, с ней согласна. «Вместо того чтобы постулировать, что отношения типа "взрослый-подросток" на самом деле являются формой виктимизации или что они на самом деле представляют собой беспроблемные, добровольные партнерства, - чем продолжать твердить, что желание означает согласие или что разница в возрасте означает имманентную неспособность соглашаться - нам нужно сделать шаг назад и "прощупать" нюансы отношений "взрослый-подросток" с точки зрения участвующих в них юных женщин», - пишет Филлипс. Если мы хотим обучить юных женщин, как избегать потенциально «эксплуататорских» отношений, «эти стратегии должны обращаться к [их] переживаемым реалиям, а также к тем культурным и личным ценностям, которые они сами, их семьи и их общины исповедуют в этом вопросе». Филлипс призналась в двойственном отношении к законам о возрасте согласия.
[Примечание автора: Я также задала этот вопрос видному сексологу и психотерапевту Лионор Тифер. Она ответила: «Вы должны учитывать субъективность и сферу опыта каждого отдельного юного человека. Вы не можете объяснить эти вещи универсалиями - социобиологией или социологией. Вопросы силы не устраняются» индивидуальными объяснениями, тем не менее; «они сложны». Тифер привела пример Моники Левински. «С одной стороны, вы можете сказать, что она сильна: она заставила лидера свободного мира желать ее. С другой стороны, там присутствует определенное бессилие и вытеснение амбиций» на сексуальное завоевание.]
«Сценарии всмятку»
«"Сценарий жизни" - наши ожидания того, что мы будем делать сначала, что потом, что еще позже, и так далее в жизни - теперь чрезвычайно смят в США и Западной Европе», - сказала профессор педагогики Учительского колледжа Нэнси Леско в своем интервью 2000 года. Типичные представления американцев 1950-х годов - что сначала они будут учиться, затем устроятся на работу, потом женятся, потом родят детей - более не являются обязательно тем, что думают дети и подростки. «Ничто из этого более не является чем-то несомненным, - говорит Леско.
– В результате смысл понятий "детство" и "взрослость" оказывается под сомнением и требует переопределения».
Такое переопределение является тонкой и непрекращающейся задачей; оно требует серьезной общественной дискуссии и никогда не будет завершено раз и навсегда. В 1800 году возраст согласия составлял десять лет по всей Америке. В 1880 году, после паники «белого рабства», когда десятилетние могли работать на фабриках по четырнадцать часов в день, он составлял шестнадцать. В 1990-х годах возраст согласия в буквальном смысле слова гулял по всей карте: в штате Гавайи в 1998 году - четырнадцать, в Вирджинии - пятнадцать, в Миннесоте и Род-Айленде - шестнадцать, в Техасе - семнадцать, в Висконсине - восемнадцать. В Нью-Гемпшире секс с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, считался незаконным, даже если оба партнера не достигли этого возраста.
Но секс - лишь один из маркеров социальной взрослости, на власть над которыми претендует закон. Возраст, с которого человек может законно пить спиртные напитки, курить, бросить школу, сделать аборт, не уведомляя родителей, просмотреть фильм со сценами насилия или секса или сесть во взрослую тюрьму, также является предметом споров, как и вопрос, должны ли родители отвечать по закону, если его нарушают их дети. Иррациональным образом, по мере того как возраст сексуальной инициации медленно понижается, возраст согласия повышается. И, в то время как «взрослый» секс становится преступлением для несовершеннолетних, именно и только в сфере насильственного преступного поведения «дети» рассматриваются как полностью зрелые: в конце 1990-х годов в Чикаго одиннадцатилетнего мальчика судили за убийство как взрослого, и на момент написания книги уголовные суды над несовершеннолетними, проводимые по взрослым законам, стали почти обыденностью.