Вредное сокровище Чёрного некроманта
Шрифт:
— Скучала?
Очень… Всё гнала от себя мысли печальные, а сама дни до встречи считала, вспоминая, как руки его осторожно обнимают и как губы сладко целуют.
Я и не поняла, как ноги сами навстречу любимому понесли, но хорошо видела, как Адриан тоже ко мне поспешил, руки расставив и в объятья поймав.
Чуть больше недели не виделись, а по ощущениям — всю жизнь.
И так мне тепло в его руках было, так хорошо и спокойно, как только в объятьях любимого бывает, и сердце неровно билось, и глаза опять полные слёз,
— Скучала, — Адриан больше не спрашивал, — а я-то как скучал, любимая. Едва ты в экипаж забралась, я чуть лошадей не упокоил, лишь бы не отпускать. Первые двое суток места себе не находил, а когда Укропа за вами отправил, поспокойнее стало…
— Укропа? — Я в изумлении отстранилась, снизу вверх широко распахнутыми от удивления глазами в довольное лицо некроманта посмотрела.
А он стоит, улыбается абсолютно нагло и совершенно бессовестно, а потом нежно так сказал:
— Оглянись, булочка.
Развернулась на месте в тот же миг, да так и застыла, в шоке уставившись на умертвие, невозмутимо у калитки открытой стоящее.
Укроп, и правда. И как тут оказался только? И как же могла я его не заметить?
Адриан мягко, но настойчиво снова к себе лицом развернул, ладонями щёки мои порозовевшие обнял и медленно склонился, дабы накрыть мягкими губами мои губы…
И кто-то растаял. Растёкся, как сахарная лужица. А кому-то другому, смеясь, пришлось меня ловить, за талию рукой обнимать и к груди прижимать.
И тут послышались шаги! Причём их как-то подозрительно много оказалось, а потом от дома прозвучало ворчливое:
— Даже в дом девке зайти не дал.
Папа!
Выскользнув из рук любимого, как маленькая рванула к дому, с разбегу налетев в по-мужски грубые, но всё равно самые-самые в мире любимые объятья своего хмурого, сурового на вид, но самого доброго на свете папы.
Оторвав от земли, он сжал в ответ так, что рёбра захрустели и жалобно я закряхтела, а мама, рядом обнаружившаяся, легонько его по локтю стукнула и пожурила:
— Убьёшь ребёнка.
Меня тут же отпустили, по голове широченной ладонью потрепали и к маме подтолкнули.
И вот её объятья были уже нежными, не смотря на то, что обнимала она тоже крепко, показывая, как скучала во время нашей вынужденной разлуки.
— Приехала, родная, — выдохнула тихонько, не скрывая облегчения, — Адриан так и говорил, что с минуты на минуту будешь, как чувствовал, сам тебя первым встречать и вышел.
Тут мама меня обнимать перестала, отодвинула от себя на расстояние вытянутых рук, за плечи удерживая, и пристально в глаза посмотрела.
Она у меня красивая до невозможности, нежная, как цветочек, и даже чуть потускневшие тёмные волосы и морщинки вокруг глаз её красоты не портили, как украшала и лёгкая полноватость.
Мама невысокая, мы с ней одного роста, зато папа возвышался над обеими, мы ему по середины груди были.
Папа вообще такой, что его с другого конца деревне замечаешь, да даже в плотной городской толпе без труда отыщешь — высокий, широкоплечий, с мышцами такими, что кажется, будто он способен валуны голыми руками в пыль кромсать.
— Я сначала не поверила, — заговорила мама, голос до заговорщического шепота понизив, — когда господин Лотрек заявился и женихом твоим назвался.
Моим… кем?
— Но когда на улице вас увидела, — у мамы голос потеплел, глаза посветлели, — то сразу всё и поняла.
Что поняла, мне узнать не удалось. Папа, с мамой солидарный, торжественно ладонь мне на плечо положил так, что я аж присела, и крайне серьёзно сказал:
— Нормальный мужик.
Что фактически означало: мы одобрили, можно замуж.
Я уж думала, удивительнее уже не будет, но тут из дверного проёма раздался насмешливый женский голос:
— О, Адриан, ты не говорил, что твоя невеста такая очаровашечка.
Голос я точно слышала впервые.
Лотрек подошёл, встал рядом со мной, улыбнулся моей маме и перевёл взгляд дальше, за её спину.
— Говорил, мама.
Простите… мама?! Вопрос на сто тысяч золотых: что мама моего «жениха» делает в доме моих родителей?!
— Точно говорил, дорогая, — к первому голосу добавился второй, мужской, но всё ещё не знакомый мне.
И даже есть у меня нехорошее предположение о том, кому он принадлежал…
Приехала, называется, домой.
Глава тридцать девятая
Знакомство с родителями Адриана вышло совсем не таким, каким я его себе представляла. Если подумать, я его себе вообще ещё никак не представляла! И, уж конечно, не была готова к тому, что это случится… так! Так внезапно, так быстро, прямо в доме моих родителей.
Но господин и госпожа Лотрек оказались весьма вежливыми и тактичными людьми, и мои родители их, кажется, заинтересовали куда больше, чем я сама. Господин Лотрек завёл разговор с моим папой о топорах и лопатах, и они оба пошли во двор, а мама, крикнув им, что скоро ужин будет готов, подхватила госпожу Лотрек под локоток и утащила в кухню.
Нам с Адрианом было велено отдыхать — мне, и следить за тем, чтобы она после дороги отдыхала — Адриану.
Немного обидно, конечно, что мы спустя так много времени даже поговорить толком с родителями не можем, но… ладно, вечером поговорим. И завтра, и после завтра, и у нас с ними ещё куча дней будет.
Едва мы с Адрианом остались одни в большой комнате, играющей роль гостиной, он тут же воровато огляделся и:
— Так, — начал заговорщически, — я уже всё продумал.
Мне страшно…