Времена года. Золотое лето

Гончарова Галина Дмитриевна

А именно, в очередной раз подкараулил Иду.

Не один. С букетом в руке и маленькой собачкой дворняжьих кровей на поводке.

– Тора Ида, мое почтение…

Ида оскалилась, не хуже Полкана… сейчас пес кинется…

Армандо пихнул собачку ногой, та заскулила…

Полкан даже на задние лапы осел от неожиданности.

Принюхался.

Ида поняла быстро.

Армандо решил сделать подлость и взял с собой течную сучку.

И…

Отстегнул поводок.

Ах ты ж…

Почувствовав

свободу, дворняжка не рванула наутек, а кокетливо поглядела на Полкана. Мол, присоединишься?

Та-акой мужчина…

Полкан колебался. Несколько секунд.

А потом… рык у пса получился такой, что сучка жалобно завизжала, хоть и понимала, что ей ничего не грозит.

Прижалась к ногам Армандо – и описалась.

Тор Рессаль выругался. Пострадали и ботинки и брюки… и как тут вообще очаровывать даму, когда от тебя псиной воняет? И окрестные кобели на запах подтягиваются?

Ида фыркнула. Развернулась и прошла мимо.

Сегодня ей повезло.

Нет, ну как бы отвадить этого мерзавца, чтобы с гарантией?

Русина, Звенигород

– …!!! И …!!!

Пламенный разорялся так, что было даже страшновато смотреть.

Будешь тут!

Пришли газеты из Ирольска.

Да…

Ее величество императрица Анна, извольте любить и жаловать.

С мыслью про княжну Пламенный даже как-то смирился. Но – императрица?! Законная?!

И чем тут крыть?!

Снимки делались под строгим руководством Валежного, поэтому отлично было видно и саму Яну. И в фас, и в профиль, и кольцо на ее руке…

Ее величество.

Недаром звонил колокол в Звенигороде. Ой недаром…

Императрица дала интервью. Собственно, она давала его всем желающим, и репортеров было много. Яна рассказывала про свою жизнь во дворце, уверенно опознавала знакомых, рассказала и о своей «смерти». С ее слов выходило так, что пришли освобожденцы и повели всех в комнату. А там поставили к стенке и начали стрелять.

Анна не растерялась.

Ее только царапнуло, она упала и ждала, пока расстреляют патроны. А потом…

Потом достала свое оружие, которое ей подарили и которое она провезла с собой. И перестреляла негодяев.

Легко?

Нет, легко не было.

Она была серьезно ранена, она с трудом уползла из дома… Сожгла?

Да, она его и подожгла. Не могла допустить, чтобы тела родных попали в руки негодяев. Ну и решила… она плохо соображала из-за кровопотери. Ей было плохо!

Она свалилась в лесу, ее нашли крестьяне и выхаживали.

Семейство крестьян благородно предоставил тор Изюмский, но об этом никто не знал. Крестьян-лесовиков тоже сфотографировали, те рассказывали, как нашли этот… ахто… авто… короче, самобеглую телегу они нашли! И тору внутри!

Как было бросить человека?

Болела

она долго, бредила, но все ж поправилась. А дальше – как в сказке.

Выздоровела, подумала о судьбе Русины, нашла возможность сообщить Валежному… а кому еще? Он монарха не предавал… хотя бы не впрямую.

И что самое ужасное…

Ее величество открыто признавалась в своей неспособности править. И более того, сообщала, что обязана выйти замуж и править Русиной, по праву наследования, будет ее супруг. Потому что род Вороновых не оправдал надежд.

Он не должен наследовать трон.

Поэтому…

Кто станет супругом императрицы?

И снова – потрясение.

Яна заявила, что это может быть как тор, так и жом.

«…я считаю, что истинное благородство не зависит от крови. Мой отец был императором, но не оправдал возложенных на него надежд. Великий князь Гавриил предал своего племянника. Меня спасли простые люди. Обычные жомы, которые могли бы бросить меня на съедение зверью, но они проявили благородство, достойное трона. Поэтому мужа я выберу, исходя из единственного соображения – блага для Русины…»

И как такое пережить?!

Пламенный метался по комнатам и матерился так, что цветы повяли.

Жама Голубица послушала мужа да и удрала подальше. Надо бы обратно, в Борхум или Лионесс, а то так… Кто сказал, что жом Пламенный овдоветь не может?

Запросто…

Элегантно и не пачкая ручек. Лучше держаться подальше и не показываться. Жама растворилась в пространстве так, что ее бы и с собаками не нашли.

А вот тор Мишель, сынок Гавриила, ее умом не отличался. Вот и полез… на свою голову.

Ворвался, потрясая газетой…

– Жом Пламенный, вы это видели?!

– Видел, – обернулся к нему Пламенный. – Еще как… видел! Стерва!

– Еще какая! Подумаешь, предал ее мой отец! Да что она вообще понимает?! Несет всякую чушь…

– Вот и я так думаю, – подтвердил жом Пламенный. – Чушь полная…

– Я дам опровержение в газеты!

– Обязательно. Дайте…

Будь Мишель чуточку поумнее, он бы обратил внимание на тон Пламенного. Но… слишком сильно его зацепили слова Яны.

Предатель? А он – сын предателя. И отцеубийца, если так-то. Кто за ним пойдет? Никто и никогда. О троне можно не мечтать.

Только вот что он не нужен больше никому… он так и не понял.

И вышел, кипя благородным негодованием и подбирая лучшие слова для опровержения.

Пламенный уселся за стол, успокаиваясь. Налил себе дубовика. И – приказал позвать Урагана.

Тот явился без промедления.

– Мишеля Воронова арестовать и расстрелять, – просто приказал Пламенный.

Ураган качнул головой: