Времена грёз
Шрифт:
— Расскажешь нам сказку, госпожа ведьма?
Яга покачала головой и села за стол спиной к печи, перебирая травы.
— Ну-у, коли хочешь выслушать старую женщину, то может и расскажу. — она вздохнула. — Давным-давно, в одном далеком-далеком селе, жила ведьма с дочкой и мужем. Жили себе не тужили, селяне магиню очень уважали как ведунью и травницу, из соседних земель часто за помощью приходили, коли беда случится али болезнь какая страшная. Всё ведьма наперед знала, всем помогала, да только свою судьбу прочитать не могла. Боялась она, что смерть придет, когда не ждали и заберет того, кто ей любим больше всего, оттого и дочку растила как замену себе и учила ведовству каждый божий день. Да вот только беда пришла откуда не ждали. С моря к селу приплыли с светлых земель, говорили, мол веру свою показать хотят, да церковь
Ему бы еще тогда стоило отступиться, да обо всем забыть, но мужик не унимался. Всем в деревне рассказал, что ведьма эта вертихвостка и специально его к греху склоняет, возмущался сильно, но не поверил ему никто кроме тех, кто на корабле с попом приехал, а моряки они и сами с придурью, чему угодно поверят, коли в голову втемяшится. Дождались, пока мужа ведьмы дома не будет, пришли к ней требовать своей милости. Женщина не будь дурой, спрятала дочку в погребе, а сама морячков пригласила отужинать сначала, а то ведь и не помнят поди какова домашняя стряпня на вкус. Сели они ужинать, да вкусно все так было, что не заметили они как один за другим в тарелках засыпать начали, да не проснулись больше, дочка каждому из них шею перерезала как поросятам, ибо не смели они ведьму обижать.
Осерчал тогда поп, знал, что моряков она загубила, да доказать не мог, никто не видел, как они к ней пришли. Тогда решил он действовать иначе, да грех еще больший на душу взять. Приказал своим последним слугам найти мужа ведьмы, да жизни лишить. Мол без мужика то она наверняка никуда не денется.
Яга на миг замерла, будто что-то припоминая, но затем продолжила связывать пучки стеблей и листьев.
— Не сумела ведьма муженька своего спасти. Не хватило сил остановить убийц. Горю ее не было ни конца, ни края, взмолилась женщина в лунную ночь, богу своему, желая отомстить за потерю. Боги услышали ее, да слово свое сказали, что мол не возьмут душу этого ирода к себе в чертоги, не достоин он ни перерождения, ни забвения, ни смерти, вечность ему на земле мучиться и вечность страдать от света белого за то, что Солара он предал, да дитя Нокса обидел. Изгнали из села попа в тот же день, да и не поп он уж был, тварью заблудшей в ожогах кровавых от солнца, от боли сошедший с ума. Прячется он по лесам, забираясь в самую чащу, под ветви деревьев и по кустам. В помощницах у него несколько мертвых невест, что мужчин в болота завлекают.
Я посмотрел на спящего Леброна и осмелился-таки, слезть с печи, присесть на лавку рядом.
— А что с ведьмой стало?
— Ну, а что с ней станется то? Дочку вырастила, мастерству своему обучила, а как время ее пришло, взяла камень побольше и на дно морское к мужу ушла. С тех пор ни один корабль к нашим берегам пристать не может, охраняют они нас вдвоем.
Прикоснувшись к пучку на столе, неловко передернул плечом.
— Про меня вы тоже сами будущее увидели?
— Конечно, я многое вижу и многое знаю.
— Но вы не зовете меня по имени, хоть и слышали его.
Яга пристально посмотрела на меня и кивнула.
— Не зову и звать не буду. Не могут живого человека так звать.
— Но я еще жив.
— Ой ли? Как много у тебя от себя осталось?
Я потер руку, в которой обычно лежала моя Месть.
— Иди спать, утро вечера мудренее.
Неохотно встав с лавки, я вернулся на печь и закутался в одеяло. Со стороны кухни послышался тихий напев, колыбельная от старухи:
— Ой, баю, баю
Потерял мужик
Шарял, шарял, ни нашел.
И заплакал, и пошел.
Ой вы деточки мои,
Сторонитясь темноты.
За околицей волчок,
Он укуся за бочек,
И потощат во лесок.
Ой, баю, баю, баю.
Смотря в суть
Легкий шорох ткани, стук небольших каблуков по паркету, тихий выдох при очередном развороте, а на фоне степенная вальсовая мелодия. Так я проводила дни без тренировок, закаляя не свое тело, а скорее нервы и память. С приближением моего знакомства с аристократами, часть уроков сменила направленность, тем самым познакомив меня с замечательным миром танцев. Еще никогда я не старалась так сильно держать себя в руках, не показывая свой нрав и действительно стараясь выучить имеющиеся движения. На это также было несколько причин: одна из первых, это то, что я не люблю танцы и на данном вечере в принципе не вижу в них смысла, второе — я не люблю классику, особенно если эта одна и та же мелодия на протяжении всего времени. Мне доводилось ходить в музыкальную школу, восхитительное место, где тебя учат ненавидеть музыку и все, что с ней связано, а композиции, игравшие здесь в комнате из граммофона, были похожи друг на друга, на сочинения из родного мира и на самое бесполезное время в моей жизни. Граммофон к слову меня заинтересовал, помимо стандартного рупора и шкатулки в основании, на месте пластинки лежал чуть светящийся цилиндрической формы камень с множеством насечек. Меняя направляющую иглу в насечке, можно было сменить композицию. Что-то на подобии наших музыкальных шкатулок, но вместо ноты, стояла целая песня. Абсолютно безумная вещь, работающая на магии и напомнившая мне о том, насколько странно устроен этот мир. Здесь не было привычных пороха, электричества и нефти, только огромное количество различных магических приспособлений, изобретавшихся не так чтобы уж часто и используемых в основном аристократами.
— Серафина, о чем ты снова задумалась? Смотри на меня, я твой партнер.
Каин чуть сжал мою руку, напоминая об уроке. Я снова попыталась собраться и сосредоточиться на том, что он говорит.
— В свое время я прочитала столько романов, но до сих пор не понимаю, что особенного в балах.
— Ты никогда не была на них?
— Это редкое мероприятие. Обычно мы развлекаем себя по-другому. Настоящие балы остались в прошлом.
Завершив очередной круг в танце, я повернулась спиной к некроманту. Его руки подхватили меня за талию и, покружив, поставили обратно.
— Среди светлых аристократок есть особый ритуал, когда они выбирают себе мужа. — мужчина взял меня за руку и, вытянув ее, снова повел в танце, так же оставаясь позади и поддерживая меня второй рукой. — Девушка завязывает глаза и если сможет станцевать с выбранным партнером ни разу не запнувшись, то он признается достойным женихом.
Остановившись и подняв наши руки, я развернулась к Каину и сделала шаг назад чуть поклонившись.
— Интересный способ, хотя мне кажется он мало сопоставим с жизнью. Пришло время ужина, я надеюсь ты не против закончить урок.
Каин поклонился в ответ и чуть улыбнувшись проводил меня взглядом, не спеша последовав за мной из зала.
***
Кресло жалобно скрипнуло, когда я склонилась над записями. Незнакомые мне когда-то знаки и символы ютились на страницах шершавых листов цвета слоновой кости. Немало ушло времени на то, чтобы привыкнуть писать эти странные буквы, кисть все еще болела от тренировок и огромного количества писанины. Стараясь не упустить из головы ни единой мысли, я старательно записала сон, пытаясь разобраться для себя, что я могу почерпнуть для себя из этих знаний. В моем сознании болталась только одна дельная заметка: не злить ведьм.
Легкое касание ветра подняло пылинки в витиеватый танец над стеллажами книг и колб. Мое убежище, ставшее для меня опорным пунктом моих приключений, обросло новыми принадлежностями и мебелью, хоть последнее и было уже несколько потрепанным, зато идеально вписалось в интерьер.
Это всего лишь прошлое, ты можешь не придавать этому столь много значения.
— Не могу не придавать, это пока мое единственное окно в мир, а еще тонкая нить правды, ведущая в чертоги времени — туда, где произошло столь многое.