Времена и формы (сборник)

Вартанов Степан Сергеевич

– Но прямой травли не было?

– В начальных классах случается, – пожал плечами куратор. – До драк доходит. Особенно с детьми из религиозных семей, ну вы знаете… Затем, классу к пятому, всё проходит. Кто-то принимает альтов, кто-то обучается их сторониться, не создавая демаршей. Школа, знаете ли, это маленькая модель общества.

– Вы полагаете, в обществе альты также изолированы? – удивился Казимир. – Вот уж не сказал бы.

– А вы озадачьте ваши аналитические программы, – усмехнулся Рамеш. – Это

как с афроамериканцами. Формально все равны, формально живут в одной стране, формально работают и развлекаются, где хотят… А приедешь на горнолыжный курорт, и за весь день ни одного не встретишь.

– Забавно.

– Печально, я бы сказал. Но к вашему делу, скорее всего, отношения не имеет.

***

– Странный человек, – заметил Тони, по пути к машине. Казимир с интересом на него посмотрел.

– И что же тебе в нём показалось странным?

– Ему всё равно.

«Молодец».

– Подробнее, пожалуйста.

– Он делает свою работу на отлично, по любым меркам. Но ему совсем всё равно. Что будет с этими детьми, как они живут… Он просто делает своё дело, и…

– И если завтра министерство образования велит ему перестрелять всех альтов?

– Перестреляет, – кивнул Тони.

– Нет. – Казимир уселся на переднее сиденье, справа, как и раньше, оставляя напарнику менее удобное место слева, с торчащим рудиментом практически никогда не используемого руля. – Не перестреляет.

– Вы полагаете, он откажется подчиняться, если приказ министерства войдёт в противоречие с его моральными…

– Ерунда. Нет у него никаких моральных принципов. – Казимир усмехнулся. – Для моральных принципов, он слишком ценит удобные кресла.

…

– А есть у него страх перед слишком резкими действиями. Трус он. Всё просто. Так что, приди такой приказ, и он заболеет, вывихнет палец, вспомнит, как в детстве автомобиль раздавил его любимую кошку, и впадет в депрессию… Уклонится.

– Это одно и то же, – упрямо возразил новичок.

– Формально – нет. Но дело даже не в этом. Мы ведь тут к сингулярности движемся, помнишь?

Тони равнодушно пожал плечами и чуть усмехнулся. Действительно, когда мировой кризис привёл Америку на грань гибели, именно идея ДАРПы о сингулярности привела к стабилизации ситуации. Мы идём вперёд, ура… и, как ни странно, сработало. Но по-настящему верить в мистическую сингулярность всё-таки считалось у среднего класса чем-то вроде веры в конец света.

– А ты не фыркай. Министерство образования действует в рамках своих идеологических установок, и никогда такого приказа не отдаст. Так устроенно общество, потому, что… – Казимир поморшился, подбирая слова. – Потому, что, если кто-то начнёт отдавать подобные приказы, то исполнители – найдутся, и их будет много. Не сомневайся. Но общество само себя защищает – так уж оно устроено. Сейчас тебе это объяснят.

–

Сэр?

– Виктор занимался в Университете, на курсах подготовки. Значит что? Правильно, мы едем в Университет. А они обожают рассказывать про сингулярность и прочую фигню, и сами в это верят, к тому же.

– Вам уже приходилось расследовать убийства в Университете?

– Два убийства, – с гордостью сказал Казимир. – И два дела о растрате. И каждый раз они рассказывали мне про сингулярность, один продолжал даже будучи уже в наручниках… Ученые тоже любят деньги, и никакая сингулярность этого не изменит.

…

– Компьютер. Университет. Поехали.

***

Университет расположился в пригороде, на холме, в окружении старых лип и дубов. Классический студенческий «кампус», красивые дорожки, клумбы. В эпоху сингулярности на науке не экономили.

Некоторое время ушло на знакомство с, собственно, местностью – Казимир хотел понять, так сказать, атмосферу, а Тони – что же, новичок с энтузиазмом топал следом, улыбаясь встречным девушкам, и получая улыбки в ответ. Атмосфера Казимиру понравилась, никакого напряжения в воздухе не витало, как полицейский с огромным стажем, он хорошо чувствовал подобные вещи.

«Детьми» здесь занимался отдельный департамент, и довольно большой, а непосредственно Виктор общался более всего с Алексом Милном, миниатюрным сухоньким старичком, вполне еще бодрым и – Господи, век-то сейчас который?! – в очках.

– Нас уже поставили в известность, – сказал старичок. – Дети очень подавлены. Виктор был…

«Хорошим мальчиком», почти беззвучно прошептал за спиной у Казимира Тони.

–… хорошим мальчиком. Талантливый, прилежный, неконфликтный…

– Недоброжелатели у него могли быть? – без особой надежды на успех осведомился Казимир. – Ну, вы знаете, один грант на обучение, три претендента, что-нибудь в этом роде?

Сидели они в заставленном книгами и приборами кабинете, на довольно неудобных пластиковых стульях, за таким же неудобным пластиковым столом. Зато в углу приютился самый настоящий академический кожанный диван, и Казимир дорого бы дал, чтобы перебраться на него. Спина, после нескольких часов в машине, ощутимо давала о себе знать.

– У нас это не так устроенно, – возразил Милн. – Если ребенок талантлив, он будет принят на льготных условиях, и конкуренция тут ни при чём. И дети об этом знают.

– Возможно, он обсуждал с вами, или с кем-то… нечто, что его бы могло беспокоить? Вы анализировали записи камер слежения, на предмет эмоций?

– Э… нет. А что – он волновался?

«Не Рамеш. Витает в облаках. Или делает вид – но вряд ли». Беседу фиксировал регистратор, и полицейский компьютер, в числе прочего, работал как детектор лжи – причем считалось, что обмануть его невозможно.