Времена и темы. Записки литератора
Шрифт:
Еще помню, как отец взял меня с собой в наш ленинградский Дом писателя на выступление немецкого певца-антифашиста Эрнста Буша, вырвавшегося, как было объявлено, из гитлеровских застенков. На сцене стоял широкоплечий мужественный человек в берете с поднятым на уровень головы сжатым кулаком и пел четким суровым баритоном свои зовущие на борьбу песни. До сих пор в памяти сохранились две строчки из припева к его знаменитой песне-маршу:
Ты войдешь в наш единый рабочий фронт,
Потому что рабочий ты сам!
Все тогда знали немецкие слова – «Рот фронт», «Роте фане»…
А потом запомнилось недоумение, даже растерянность на лицах взрослых людей, не позволявших себе сомневаться
Договоров было два: «Пакт о ненападении между Советским Союзом и Германией», подписанный в Москве 23 августа 1939 года, и «Германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией», заключенный 28 сентября 1939 года также в Москве всего через месяц и пять дней после пакта. Этот второй договор – «о дружбе» – впоследствии всячески замалчивался, даже отрицался, как будто бы вовсе не существовавший, тем более что там открыто речь шла и о новой «границе», возникшей между договаривающимися сторонами в результате военного раздела ими Польши. Раздел Польши был произведен после нападения на нее Гитлера, которое и вызвало неотвратимое начало Второй мировой войны. Таким образом, СССР сделался тогда прямым союзником фашистской Германии. Что и зафиксировал данный договор. Понятно, эту страницу истории властям хотелось изъять.
К моменту заключения первого договора – пакта – с СССР Гитлер уже присоединил к Германии Австрию, захватил Чехословакию, частично поделив ее с Польшей и Венгрией, оккупировал в Литве порт Клайпеду, ставшей сразу Мемелем. (Моему поколению с отрочества запомнились бывшие тогда в ходу термины «аншлюс» и «польский коридор», географические названия «Данциг», «Мемель», «Судеты».) Эти захваты были пока бескровными: Гитлер мотивировал свои требования подавляющим преобладанием там немецкого населения и достигал цели, применяя ультиматумы, шантаж, провокации, демагогию. Но и на этой начальной стадии его бандитские методы, агрессивность, наглость, размах действий, проявились со всей определенностью. Однако Англия и Франция вели по отношению к нему политику уступок, апофеозом которой стал так называемый Мюнхенский сговор.
В послевоенные уже годы мне не раз приходилось видеть кадры кинохроники (их показывают по ТВ и сейчас в подходящих случаях), запечатлевшие Невилла Чемберлена, премьер-министра Великобритании, только что прилетевшего из Мюнхена, где он и премьер-министр Франции Эдуард Даладье подписали в конце сентября 1938 года соглашение с Гитлером и Муссолини о расчленении Чехословакии. По требованию Гитлера Германии была отдана Судетская область. В тот же день, после заключения этого четырехстороннего соглашения, была еще подписана отдельная декларация Англии и Германии о взаимном ненападении, равносильная пакту. Спустившись по трапу самолета, Чемберлен картинно поднял руку с этим листком бумаги и торжественно произнес: «Я привез вам мир!» И всякий раз, глядя на эту модель английского джентльмена с аккуратно подстриженными усиками и безукоризненно одетого, думалось о том, что произошло в Европе ровно через год после Мюнхена…
Однако почему все-таки западные страны – Англия и Франция – пошли по пути «умиротворения» Гитлера и не решились на союз со Сталиным, чтобы вместе противостоять фашизму в Европе? Очевидно, при всем том, что и Англия и Франция к середине 30-х годов уже видели, что представляет собою Гитлер, он был для них все же, по сравнению со Сталиным, «свой негодяй». Из двух зол Запад отвергал – по своему расчету – наихудшее. И в этом раскладе нет никаких оснований отрицать, что тот же Чемберлен, «умиротворяя» Гитлера, хитроумно рассчитывал направить его агрессию, всю его злодейскую энергию, прежде всего на Восток, против СССР.
Два договорщика
Зная
В моей домашней библиотеке, собранной отцом, сохранился объемистый, крупноформатный том «Все страны» – политический, общественный и экономический справочник 1926 года, зафиксировавший мироустройство на тот момент. Из приложенных там карт, схем, таблиц и текстов действовавших тогда международных договоров и решений различных конференций меня особенно заинтересовал и поразил полный текст Версальского договора.
Версальский договор и предусмотренные по нему плебисциты существенно и болезненно сжали границы Германии. В территориальном ее обрубании приняли участие все страны-победители. Этот геополитический передел нанес нещадный удар по экономике Германии, усиленный еще наложенными на нее огромными репарациями в пользу победивших союзников. Специальный раздел Версальского договора посвящался разоружению Германии.
При всей очевидности вины кайзеровской Германии за развязывание и бесчеловечное ведение войны (с применением отравляющих газов) понесенное ею возмездие обрело едкий привкус мести. И при чтении текста Версальского договора, в названии которого имелось также слово «мирный», возникала мысль о том, что эти итоги Первой мировой войны уже были чреваты Второй, в них закладывалось последующее вожделенное стремление Германии к реваншу. Надобен был лишь приход вождя. И он, фюрер, пришел, став во главе фашистской партии, получившей тогда многозначительное для всех немцев прозвище «тевтоны». (То было название объединенного древнегерманского племени, которое в Тевтобургском лесу в I веке н. э. уничтожило вторгшиеся римские легионы и заставило самого римского императора Августа отказаться от покорения Германии.)
Действия Гитлера, при всей их изощренности, были понятны. Реванш в Европе был ему нужен не только ради реванша, хотя и он сам, и вся нация слишком хорошо запомнили Версальское торжество Антанты. Победы в Европе, над Европой должны были сплотить, вознести немецкую нацию, обкатать, опробовать в бою армию и флот, созданные в явное и демонстративное нарушение наложенных на Германию ограничений, должны были вселить в ее вермахт победный тевтонский дух, напоить славой и уверенностью в своей всесокрушающей силе и всемогуществе. И – подчинить Германии весь экономический потенциал Европы, что было не менее важно, чем воинский дух. Вот только когда становилось возможным от «программы-минимум» переходить к «максимуму».
А «максимум» был – «Drang nach Osten», натиск на Восток, завоевание жизненного пространства со славянскими рабами для Великой Германии, для «тысячелетнего Рейха», который закладывал, утверждал в истории именно он, Гитлер. И воплощал тем самым в действительность десятивековое стремление германцев…
Никакой Чемберлен не мог изменить эту последовательность осуществления захватнических вожделений немецкого фюрера.
Но чтобы успешно, наверняка выполнить свою «программу-минимум» в Западной Европе, Гитлеру было необходимо на этот период обеспечить полную безопасность Германии на Востоке, со стороны той самой России, на просторах которой предстояло затем привести в исполнение его «программу-максимум», главную часть и основную цель всего сатанинского проекта. Той России, которая до сих пор непримиримо относилась к фашизму, к фашистской Германии, к Гитлеру и уже несколько лет прилагала усилия для единения против него с Англией и Францией, а во время фашистского мятежа Франко в Испании, поддержанного Гитлером и Муссолини, оказала военную помощь республиканцам.