Времена испытаний

Самухина Неонилла

Афра молчала и смотрела на него с грустной безнадежной любовью…

Вскоре на холме появилась первая могила.

– Вот, Ангела, пусть твоя душа найдет покой, – прошептал Камрин. – Прости, что не сделал этого раньше, не мог своими руками хоронить тебя – для любящего сердца это слишком тяжело. Но наконец-то я нашел в себе силы похоронить свою любовь тоже.

Он услышал шаги за спиной и обернулся. Это была Афра с детьми – они держали в руках букеты диких желтых роз.

– Я тоже хочу со своей сестрой попрощаться, –

сказал Афра и положила розы на могилу, а следом за ней так же сделали и дети.

– Да, ей больше нравились дикие розы, – печально кивнул Камрин…

Прошло еще несколько лет обычной, повседневной жизни. Они по-прежнему заботливо вели большое хозяйство не покладая рук. Камрин научил детей ценить труд, и они уже практически везде могли работать самостоятельно. Вечером сыновья вернулись с поля, после жатвы. Следом за ними пришел с рыбалки и сам хозяин. Положив улов на пороге дома, он сел на лавку и, тяжело вздохнув, сказал:

– Кажется, дождь накрапывает, наверное, будет ливень. Дни стали холоднее, надо до холодов успеть зерно собрать. А я что-то в последнее время стал уставать…

– Ты у меня возмужал, – ласково заметила Афра и подошла к нему. – Вот и волосы твои седеют, и в бороде седины уже немало. И ты стал слишком сентиментальным.

– Хочешь сказать, что я старею? – усмехнулся Камрин и вдруг махнул рукой, оглянувшись по сторонам – не слышат ли дети. – Да, конечно, старею. Я знаешь, о чем все думаю, Афра? Вот то, что Ангела и Тагнер продлили нам жизнь – на сколько хватает этих их методов? Я Ангелу не спросил, а ты, похоже, Тагнера не спросила. Мы живем уже очень долго, так что стареть пора, наверное. Не знаю, подарил ли нам эту жизнь Христос или действительно это все наука феринян, но я вот что думаю: ведь по наследству это нашим детям не передастся, да и двое вообще не наши дети. Понимаешь, к чему я?

Афра какое-то время пристально смотрела на него, а затем печально сказала:

– Кажется, понимаю. Ты хочешь сказать, что дети наши проживут обычный жизненный срок?

Камрин кивнул.

– Именно так. Я пережил многих друзей на Земле, и не хочу переживать своих детей. Да и представляешь, если мы переживем их – каково им будет себя чувствовать стариками, если мы будем выглядеть моложе их… Мы не вырастим нормальный народ, если сами будем в чем-то выше его, понимаешь? Поэтому я все время молюсь богу, чтобы он вмещался и сделал все так, как надо. Понимаешь?..

– Любимый, – Афра села рядом и обняла его, – послушай: наши дети пока еще слишком малы, чтобы думать о том, переживем мы их или нет. А когда они подрастут, там и видно будет. Надеюсь, что все в воле Господа. А пока живи, родной, и я вместе с тобой буду жить… Баня теплая, иди, вымойся. Потом ляжешь, отдохнешь, я приготовлю для тебя горячее вино. Оставь дверь открытой, я спину тебе потереть приду.

– Спасибо, я сам, – благодарно молвил он, вставая. – Ты лучше сама отдохни –

все время на ногах, даже не присядешь. Что ты будешь со мной, как с маленьким возиться.

Афра посмотрела на него снизу вверх:

– Ты и есть мое самое маленькое дитя…

Камрин улыбнулся и вышел.

Наконец-то все домашние дела были сделаны, и вечер был предоставлен отдыху. Дети находились в комнате и были увлечены дрессировкой орла. Камрин вернулся из бани посвежевший и довольный – Афра постелила ему чистую постель и подала горячее вино.

– Пей, и ты еще лучше согреешься.

– Спасибо, Афра, за все спасибо. За терпение, за любовь, не знаю, достоин ли я твоей любви, – он смотрел на нее благодарными глазами, и выглядел сейчас по-детски наивным ребенком.

Афра помнила этот взгляд: когда Камрин был чем-то озабочен или что-то должно было случиться.

– Ты всегда была заботливой, любящей женой и матерью моих детей. Я благодарен судьбе, поверь мне, – продолжал он.

– Ты моя жизнь, Камрин, вся моя жизнь! Не мучай себя дурными мыслями, ложись и спи. Наверняка завтра опять рано уйдешь.

– Наши дети уже большие, Афра, они тебя не оставят одну. Ты должна ради них жить, повенчать их в храме. Ты – моя богиня любви, и ты должна научиться без меня жить.

– Ты весь дрожишь. Не заболел ли ты, душа моя?

– Нет, просто купался в Онтуре.

– В такую погоду? Ты же ходил в баню!

– Грех не искупаться перед смертью в нашей реке.

– Все это не зря, что ты о смерти мне говоришь. Завтра тебя никуда не пущу.

– Хорошо, я сам не пойду никуда из твоих объятий…

Прижавшись к Афре, он уснул на ее груди, словно ребенок в объятиях матери.

На заре Афра проснулась, и Камрина рядом уже не было.

– Опять убежал… – недовольно проговорила она.

Как только дети проснулись, Афра накормила их, давая наставления:

– Наверняка, отец ваш в поле. Оденьтесь теплее, а эту жилетку отнесите ему. Вчера у него был озноб. А позже я приготовлю обед и принесу вам. До вечера надо все зерно собрать, если не успеете, все сгниет. И за отцом приглядывайте: последнее время его часто морозит, – обеспокоено проговорила она и добавила: – Да и ночью он спит плохо, ему снятся кошмары и планета Земля.

– С отцом что-то серьезное? – осторожно произнесла Афра.

– Нет, сестричка, просто он ждет твоего внимания. Когда же его младшая дочь пойдет с ним на охоту, – пошутил Тагнер.

– Мы за отцом присмотрим, мама, ты не беспокойся, – заверили все, поцеловали мать и ушли в поле.

Когда Афра принесла им в поле обед, она с удивлением оглянулась по сторонам:

– Ангела, а где отец?

– Его здесь не было, – ответил, ответил Камрин-младший, укладывая сжатые снопы на повозку.

– Мы думаем, он уже дома, – ответил Тагнер.

К ним подошла Ангела.