Времена не выбирают
Шрифт:
– И чем же мы обязаны Вашему визиту? – Он не смог скрыть неприязни.
Седой не торопясь полистал паспорт и возвратил его Сергею.
– Ваши родители подозреваются в укрывательстве материальных ценностей, похищенных у государства другими преступниками.
– Что за бред! – Вырвалось у Сергея.
– Вот найдем ценности, тогда и узнаем бред это или нет. А пока, – он повернулся лицом к отцу, – я еще раз предлагаю добровольно сдать деньги, драгоценности и другие ценные вещи.
– Нет у нас никаких ценностей. А из денег – вон только получка была два дня назад.
Проведя всю войну на фронте, на передовой, неоднократно бывая в сложных, а порой и в критических ситуациях, он научился держать себя в руках, и оставаться спокойным при любых обстоятельствах. Сергей никогда не видел его злым или просто раздраженным. Он никогда не слышал, чтобы отец повышал голос, а тем более кричал. И вот теперь, первый раз в жизни, Сергей увидел, как он не может сдержать своих эмоций.
– Тогда нам придется искать самим. Но если найдем – для вас это кончиться большими неприятностями.
– А давайте искать вместе. – С издевкой в голосе предложила мать. – Может, и я что-нибудь найду.
Небольшого роста, слегка располневшая с годами, с резким и властным характером, она всегда обладала острым, как бритва языком и часто пользовалась этим «холодным» оружием». Все, кто был с ней знаком, старались не давать ей повода для его применения.
– Обойдемся без Вашей помощи. – Отрезал седой. – У нас работают профессионалы. А уж они, поверьте, искать умеют.
– Да вы и так уже ищете. – Сергей кивнул в сторону чекиста, стоящего у книжного шкафа. – С книгами могли бы и аккуратнее.
Седой не отреагировал на слова Сергей, но взглянув на своего коллегу, сказал.
– Но это только цветочки. Ягодки впереди.
Обыск, начатый еще ночью, продолжался почти до обеда. У Сергея создалось впечатления, что кгбешники и сами толком не знают, что искать. Они перерыли всю его библиотеку, перелистывая каждую книгу, заглядывали внутрь каждой статуэтки, отодрали заднюю стенку трюмо, отвинтили ножки у металлической кровати, двигали шкаф и диван, на котором Сергей всегда спал, прощупывали все мягкие стулья.
Сергей наблюдал за всем происходящим, сидя в сторонке. Когда дошла очередь до стульев, он не сдержался и нервно рассмеялся.
– И что Вас так рассмешило? – Раздраженно спросил его седой.
– Просто вспомнил, как Остап Бендер безуспешно потрошил стулья, в надежде найти в них бриллианты мадам Петуховой. – Сергей не в силах был остановить приступ нервного смеха. – И у вас результат будет таким же.
– Смеется тот, кто смеется последним. – Зло ответил седой. – А последним будете не Вы.
К обеду, когда обыск был закончен, на столе лежали сто пятнадцать рублей денег – остаток зарплаты родителей, полученной ими на своих работах пару дней назад, да золотые часы, которые отец подарил матери в день их серебряной свадьбы.
– Да, богатый у вас сегодня улов. – Съязвил Сергей.
– Тем не менее, мы все это изымаем до выяснения обстоятельств. – Седой достал бумагу и начал под копирку составлять протокол.
– Между прочим, эти часы я подарил жене несколько лет назад, на серебряную свадьбу. –
– Техпаспорт можете оставить себе. А часы мы изымаем. До выяснения. – Седой был непреклонен.
– Вы забираете все деньги. Нам даже не на что будет купить продукты. А до аванса еще две недели. – Возмутилась мать.
– Ничего. Одолжите у кого-нибудь взаймы. – Он пододвинул протокол. – Вот ознакомьтесь и подпишите.
И мать, и отец поняли, что все аргументы и разумные возражения не действуют. По очереди они прочли протокол и подписали его. Кгбешники собрались и, уходя, Седой сказал:
– На этом этапе все! – И многозначительно подняв указательный палец, добавил. – Пока все. – А если понадобится, мы вас вызовем. И окинув взглядом квартиру, сказал.
– Можете наводить порядок.
Как только они ушли, Сергей вопросительно посмотрел на родителей.
– Теперь, может быть, объясните, что происходит?
Отец с матерью переглянулись.
– Не хотели мы тебе ничего говорить. Ни к чему тебе эти неприятные известия. Но теперь придется. – Начал отец.
– Ты помнишь мужа папиной сестры из Одессы? – Перебила его мать.
– Дядю Моню? – Спросил Сергей.
– Да, его.
– Конечно, помню. Ну и что?
– А ты не забыл, как два года назад Хрущев со своей кукурузой компанией довел страну до того, что начались проблемы с хлебом, да и с другими продуктами тоже? – Продолжала задавать вопросы мать.
– И какая же связь между Хрущевым и дядей Моней? – Не понял Сергей.
– Прямая. – Вмешался отец. – Нехватку продовольствия Хрущев объяснял тем, что его расхищают шайки вредителей. И каждый день об этом шумела пресса. А во главе каждой шайки, почти всегда, оказывался какой-нибудь еврей. А если это был не еврей, то в прессе такого человека упоминали скромно. Например – Сидоров Н.И. Но уж если это был еврей, то его фамилию, имя и отчество смаковали с большим удовольствием. Что-то вроде – Гершензон Самуил Абрамович. Чтобы каждый советский трудящийся был уверен, из-за людей какой национальности, он не может купить нормальных продуктов в магазине.
– Прямо как у Высоцкого: “украли, я знаю, они у народа весь хлеб урожая минувшего года”. – Процитировал Сергей. – Песню Высоцкого «Антисемиты» слышали?
– Нет. – Ответил отец.
– А жаль. Оказывается, жизнь у нас как песня. – Он всплеснул руками.
– Только эта песня могла очень грустно закончиться. Чем-нибудь вроде второго «дела врачей». Так что сняли его вовремя.
– Ну и что же дальше?
– А дальше вот что. Дядя Моня работал кладовщиком на хлебозаводе. И при такой компании в прессе, а как всегда и везде подчеркивается, что наша пресса проводник политики партии, у них на заводе, ну просто обязана быть шайка расхитителей. Иначе никак. Вот и арестовали директора завода, главного инженера, главного технолога и еще кого-то. И, понятное дело, кладовщика. И на свою беду, дядя Моня оказался среди всех единственным евреем. Вот его наши бдительные органы и назначили главарем шайки.