Времена не выбирают
Шрифт:
– Что я должен делать? – Гиди держал удар так, как от него и ожидали, безукоризненно.
– Много чего, – ответил Маркус и тоже сел. – Прежде всего сходи к раву Шулему и договорись о встрече, сегодня в два пополуночи. Лучше всего в больнице. Шаарей Цедек, [62] я думаю, вполне подойдет нам обоим. Пусть ему станет плохо, что ли. Ну, не маленький, сообразит. Амбуланс, врачи, все такое. Ты меня понял?
– Да, – коротко ответил Гиди, взгляд которого из рассеянного стал жестким.
62
Шаарей
– Великолепно, – кивнул Маркус. – Отделение профессора Вайса. Я думаю, диагноз «сердечная недостаточность» никого не удивит. Скажи, я приду говорить о самом главном. Скажешь: «Многие вопрошают: кто принесет нам благо?» [63] Запомнил?
– Так это же…
– Я знаю, что это, – резко перебил внука Маркус. – Ты запомнил?
– Да. – Гиди снова стал бесстрастным.
– Хорошо, – кивнул старик, довольный реакцией Гидеона. – Поговоришь с ним и уходи. Ору тоже забери, хватит ей там околачиваться. Не знал? – усмехнулся старик, довольный произведенным эффектом.
63
Псалмы Давида, Псалом 4 (7).
– Извини, – хмуро бросил в ответ Гиди. – Что-то еще?
– Естественно. – Маркус все еще не был уверен, стоит ли отсылать Гиди именно сейчас, но все-таки решил, что обойдется пока и без него. – Пошли кого-нибудь к Дову Зильберу, только подумай кого. Нужен нормальный человек, с которым генерал будет говорить. Пусть передаст, что я очень прошу его приехать ночью в Иерусалим и проведать старика Холмянского. Лучше под утро. Часа в четыре. В общем, часа в четыре – я хочу его видеть там.
– Сделаю, – кивнул Гиди.
– Дальше. – Маркус окинул внука демонстративно-оценивающим взглядом и улыбнулся. – Сбривай, на хрен, пейсы, переоденься во что-нибудь приличное и возвращайся послезавтра в Иерусалим. Со всей группой, разумеется.
– Э… – сказал Гиди с неопределенной интонацией.
– Нет, – покачал головой Маркус. – Надеюсь, оружие не понадобится, но пусть держат его под рукой. Кто его знает, как карта ляжет?
– Есть, – коротко ответил Гиди.
– Что есть? – усмехнулся Маркус. – Ты бы еще руку к ермолке приложил. Не на фронте.
– Извини.
– Извиняю. Это не все.
– Слушаю. – Гиди готов был действовать, это было видно по тому, как он собрался, как смотрел, как теперь говорил. Но самое вкусное старик приберег на десерт.
– От группы держитесь в стороне – и ты и Ора. Послезавтра в полдень собери пресс-конференцию и объяви о помолвке с Орой и о том, что ты собираешься присоединиться к Бергеру и баллотироваться на следующих выборах в кнессет.
– Я? – Все-таки его проняло. Даже данное в завуалированной форме разрешение жениться не подействовало
– Ты, – подтвердил Маркус. – Потряси наградами. Не стесняйся, публика любит героев, а ты у нас герой, ведь так?
– Ну…
– Герой! – отрезал Маркус. – Герой, и предки у тебя геройские… Напомни им, какого ты рода-племени, помяни дедушку Холмянского, бабушку Зиг, дядьев не забудь и переходи к конструктивной критике правительства. Врежь им до крови, но черту не переходи, а то в суд подадут. Разрешаю тебе только обматюгать Китовера. Этот в суд не побежит, а вот вывести его из себя нам не помешает. Скажи, что он сатрап и французский жополиз.
– Э… – снова сказал Гиди.
– Это приказ, – напомнил старик и снова улыбнулся. – Намекни на нетрадиционные сексуальные отношения, которые связывают его с французским посольством, вот уж он взбеленится!
– А не слишком? – осторожно спросил оторопевший от таких приказов Гиди.
– В самый раз, – усмехнулся Маркус. – Самое то, что нам нужно. А теперь иди, нечего тебе здесь маячить. Не ровен час, газетчики пронюхают, что Холмянский, наконец, сдох, всей сворой набегут. Да, и забери, пожалуйста, мой «майбах» от кафе Реувена.
Гиди молча взял ключи, покачал головой и, так ничего и не сказав, вышел.
«Ну, как я их? – спросил Маркус. – Есть еще порох в пороховницах, как считаешь?»
«Есть», – ответил Зильбер.
«На что ты рассчитываешь?» – по-деловому спросила Клава.
«У Бергера тринадцать мандатов, через два дня будет шестнадцать», – ответил он.
«Теоретически», – поправила его Ольга.
«Гиди трех мандатов не даст». – В голосе Клавы звучал скепсис.
«Правильно, – согласился Маркус. А чего спорить-то, все они правильно сказали. – Но Гиди-то не один, а с Орой, а Ора – это…»
«Фармацевтические заводы Западной Галилеи», – закончил за него Зильбер.
«Именно так, – подтвердил Маркус. – Так что три мандата и ни копейкой меньше. Итого шестнадцать, а теория, Клавочка, в нашей стране легко становится практикой. Когда Петербург опубликует данные о сделке на покупку французских эсминцев, кое-кто из министров пойдет под суд, и выборы могут оказаться вопросом краткосрочной перспективы».
«Ну ты и жук!» – с уважением в голосе пропела Клава.
«Твой муж это уже говорил, – ответил ей Маркус. – И я с ним согласился. Я – жук, Клава, я старый навозный жук, но во главе правительства мне сейчас нужен Бергер, у которого есть не только эго и яйца, но и голова на плечах, а не этот обормот Гури. Теперь понимаешь, почему мне нужен Миша?»
В дверь постучали.
– Открыто, – буркнул Маркус и повернулся лицом к входящему Месропу.
– Вот, – сказал хозяин лавки, протягивая Маркусу заклеенный пакет из жесткой коричневой бумаги. – Ваша книга, Маркус.
– Спасибо, – кивнул старик и взял пакет в руки. – Приехали?
– Да.
– Ну пошли тогда, что ли?
– Они предлагают носилки… – извиняющимся тоном сказал Месроп.
– Обойдутся, – огрызнулся Маркус и встал. Ноги дрожали, но все-таки держали. – Пошли.