Времена не выбирают
Шрифт:
— Саша, студент.
— Я тоже вечный студ..дент. Считайте, что я в самовольной ака… Ака… Акаддд…
— Академке?
— Вся наша жизнь — это акад..демический отпуск от самих себя…
Миша застревал на согласных.
— Ничего не понял, — смутился я. — Ты о чем, Миша?
— Потому что, от себя не уйти.
— Ааа, — глубокомысленно промычал я. — Ну да, в каком-то смысле…
— Вот я смотрю на нас, и понимаю: все — хорошо забытое старое. Мы бессмысленно копошимся, голоса наши затухают, река течёт,
Заикание внезапно исчезло, будто его и не было никогда.
— Так, Эклезиаста я ещё в раннем детстве читал, — отпарировал я. — Нас этим не проймёшь. Предлагаю завязывать с мрачными мыслями, зачерпывать воду вёслами и плыть против течения.
— Саша, нам хорошо было бы поговорить в приятном уединении джентльменов, — Миша нервно дёрнул шеей и лицо его порозовело. — Мне кажется, что мы с вами найдём об… Обб. Щий. Язык.
Мне показалось, что Мишино заикание было связано с нервными подёргиваниями шеи. Впрочем, я мог ошибаться.
— Миша, извините, да вас бы Стенька Разин выкинул за борт, что вы болтаете, хуже, чем татарская княжна! — Третий член экипажа боролся со встречным течением. — Загребайте, нас на плёс сносит.
— Княжна была персидской, кстати, моей любимой праб-ба-бббушкой. — Передёрнулся Миша. — Её звали Арина Родионовна Пушкина.
— Господи, святы, попался же! — Перекрестилась учительница физкультуры. Стыдно, молодые люди, а ведь Ленина в институте изучаете.
— Нет, я решительно балдею, — заика расплылся счастливой улыбкой.
7.
— Мы пов-повторяем типичную ошибку челове-веческих существ. — Миша был освобождён от гребли, и назначен вперёдсмотрящим. — Правее бы чуточку.
— Какую ошибку, Миша? — я вытащил левое весло из воды.
— Я все пытаюсь найти хоть какой-нибудь смысл в происходящем… В происшедшем и в бу— бу— дущем. — Миша выгибал худую шею, и внутри его тела что-то отрывисто щёлкало. — Если задуматься, куда и зачем мы плывём?
— То есть? — я удивился. — Отдыхаем мы. Поход у нас, туристический. Путёвка.
— Мы плывём из прошлого в будущее. А зачем уставать, если мы отдыхаем? — Миша прижал голову к плечу, что-то внутри у него хрустнуло, и мне стало не по себе. — Не проще ли отдохнуть, если мы устаём? Плыть по течению.
— Это все потому, что молодёжь в городах избаловалась, — поджала губы Нина Петровна. И, по моим наблюдениям, чем ближе к столице, тем распущеннее молодые люди и девушки, идеи к ним в голову лезут вредные, и вообще, безобразие сплошное. Вы, Миша, не обижайтесь, но странные какие-то вещи говорите. Столько всего народ наш перенёс — и войну, и разруху. Только жизнь кое-как налаживаться начала, а вам, опять все не так. Вот у меня дочка, пошла в техникум…
— Я же ззз… Знаю, что сейчас будет. Вот в чем проблема. Я все заранее знаю. Не хочу, но чувствую. Я с ума от этого сойду,
— Миша, успокойся — Мне было неловко.
— Сейчас опять подойдёт град, и потом ещё один смерч будет. Может деревья повалить… Нам бы к берегу пристать.
— Миша, над нами солнышко. Никакого града не случится, максимум — летний дождик. И мы замечательно приплывём на стоянку, заварим чай в котелке, а завтра утром, ну или вечером, я поймаю здоровенного сома на донку, и все это ерунда, и полная чепуха.
— Ну, плывите, пп— Пплывите… Я здесь вообще никакой роли не играю. Психическое поле. Мыльный п-п-пузырь.
— Вот видите, — Нина Петровна была возмущена. — Пузырь… Ему в психушку надо, — зашептала она мне на ухо чесночной струёй, а их на турбазы пускают. А вдруг этот типчик буйный? Да где это видано, чтобы подобные представители отдых нормальным отдыхающим портили?
— Я ведь слышу все, Нина Петровна, — проскрипел Миша. — Пожалуйста, не гребите с таким китайским усердием, осушите весла… И вообще, Мементо мори.
— Сами вы, извините за дурное слово, китаец, и этот ваш Мори…— обиделась физкультурница и начала мне подмигивать. Она явно искала сочувствия и намекала на то, что Миша болен головой.
Пошёл град, вначале мелкий, потом с голубиное яйцо. На третьей лодке кому-то разбило голову, поднялся ветер, и чёрное облако спустилось на воду. Оно прошло метрах в пятидесяти от нас, вырвало с корнем два старых дерева, нависших над водой, ударилось об холм и рассыпалось десятком мелких вихрей.
— Нет, вы подумайте только, он меня китайцем назвал, — возмущалась Нина Петровна.
— Товарищи, — закричал инструктор. — В связи с погодными условиями, мы временно пристаём к берегу. Просьба не разбредаться, поход продолжается. Здание с башенкой — дача музыкального пианиста Святослава Рихтера. Просьба его не беспокоить, товарищ Рихтер нуждается в отдыхе.
Лицо у Миши начало подёргиваться, и из глаз потекли слезы.
— Ты чего, Миша? — Вся эта история переставала мне нравиться.
— Да нет, так. Это все равно, как сказали бы где-нибудь в Лейпциге в восемнадцатом веке: «Тссс, господин Бах играет на органе, пожалуйста, громко не сморкайтесь и просьба не икать…» Я все-таки пойду, послушаю тихонько, вдруг он сейчас репетирует…
— Психопат! — Нина Петровна покрутила пальцем у лба. — Уколы ему надо, а не по родному краю путешествовать…
8.
Вымокли люди, набухли влагой концентраты в бумажных пакетиках. Подул вдоль реки ледяной ветер, и в разгар лета пошёл в среднерусской полосе мокрый снег с дождём. Куда только девалась душная жара…
— Андрей Петрович, надо бы костёр развести. Люди насмерть простудятся. — доктор из Каунаса заботился о коллективе.
— Нам ещё восемь километров.