Времена огня и погибели

Бочаров Анатолий Юрьевич

— Вы в самом деле обладаете дипломатическим тактом, — Гайвен испытал удивление.

— Нет, вы ошибаетесь. Я не дипломат, никогда им не была и не буду. Дипломаты лгут, а мне это противно, хоть и пришлось сегодня. Но зато я обладаю состраданием. Это очень странное качество для солдата, но зато оно абсолютно естественно для женщины. Возможно, будь больше женщин среди солдат, войны, что мы ведем, не были бы не столь жестоки.

— Было бы еще лучше, не ведись войн вовсе никем — ни мужчинами, ни женщинами. Я, во всяком случае, очень бы того хотел, — сказал Ретвальд, вставая. Он больше не чувствовал себя мальчишкой, к счастью. Он снова начинал ощущать себя собой. — Ваш командир

осуждает затею лорда Келиха, а между тем он прав, и я его правоту разделяю. Вы наблюдали всех этих господ на сегодняшнем приеме. Пауки в банке. Стая бешеных собак, что готовы вцепиться друг другу в глотку. Каждый год в Срединных Землях идет по войне. То в одной стране, то в другой, а все прочие норовят присоединиться, как влезли они в Падану шесть лет назад. Хаос в моем королевстве лишь отражение хаоса во всем мире. Сами признали, что Фэринтайн опасен — а представьте, через триста лет таких Фэринтайнов будет множество. Пушки мы делать уже научились. Научимся делать ядерное оружие, дайте срок. У каждого Эрдера и Коллинса будут баллистические ракеты и бактереологические бомбы. И тогда некому будет остановить этих безумцев, если не приучить их к порядку сейчас.

Эйслин сощурилась. Любезной она больше не казалась.

— Это вы сейчас говорите — или Шэграл Крадхейк вашими устами?

— Это говорит голос рассудка в моей голове, и он един для всех. Очень странно, что вы и ваш командир не одобряете попытку хоть немного уменьшить количество льющейся на земле крови. Или вы думаете, люди стали умнее? Или вы думаете, в четвертый раз они не сделают то, что делали уже трижды? Я видел, как все это случилось. Слышите это, видел! Задолго до вашего рождения. Я стоял в стенах Звездной Цитадели и смотрел, на что способен человеческий род! — Гайвен замолчал, тяжело дыша.

Пламя и свет, ветер и лед, прах к праху, пепел к пеплу, пепел сожженных империй. Отчаяние в глазах отца. Мудрость владыки Гэриона Скеграна — Келиху далеко до него. Тысяча лет, проведенная в попытках все исправить — и неминуемый провал. Впору было утратить надежду. Поднимая знамена Волшебной Страны и ведя армии в бой, Шэграл Крадхейк верил, что поступает единственно правильным образом.

«Впрочем, не только люди совершили в час Великой Тьмы великое зло», мелькнула нежданная, отравленная ядом мысль. Всплыла память о вещах, говорить о которых нельзя — о грехе, который свершил некто, происходивший из Великого Дома. «Я никогда не уподоблюсь тому, чье имя не называется больше», сказал себе Гайвен.

Леди Дановар тоже встала. Ее лицо приняло упрямое непреклонное выражение. Артур Айтверн иногда смотрел в точности так. Эйслин в чем-то ужасно его напоминала. Крови драконов в ней не было — но Гайвен вспомнил, что Драконьи Владыки прежде брали себе жен из дома Дановар.

— Я не строю никаких иллюзий и ни на что не надеюсь, — произнесла девушка. — Просто вы сами сказали, как много крови льется. Это ваши слова. В каждый единственный раз достаточно не начать войну, не сеять разрушение и смерть. Забыть про все высокие цели и принципы, и всего лишь сдержаться. Если каждый поступит так, четвертого раза не будет.

— Прекрасные заблуждения, леди. А я уверен, он будет — ибо природа человека не изменилась и не изменится. — Гайвен отвернулся. — Но это бессмысленный спор. Идемте, слуги покажут вам ваши покои. А я приму доклады от Бредфорта. Вы верно заметили, кроме меня эту страну никто не хранит.

Глава девятая

6–8 сентября 4948 года

Дорога

на Райгерн и его окрестности

Возглавляемое Артуром Айтверном войско подошло к городу Райгерн на третий день после начала похода. Ускоренный этот марш оказался изматывающим и безрадостным. Солдаты начали дезертировать еще в первое же утро. Стоило герцогу Запада, измученному ночными кошмарами, явиться в ставку, как тут же донесли — ночью откололся возглавляемый молчаливым капитаном Лирманом отряд, три сотни человек.

— Я ничего не мог поделать, — пожал плечами доложивший об этом Паттерс. — Не драться же мне со своим другом и боевым товарищем? Мы заключили с герцогом Тарвелом контракт. Сегодня Ричард решил, что этот контракт лучше расторгнуть. Я могу его понять — наше положение и впрямь безрадостное. Тем более, герцог Айтверн, вы сами сказали, что все желающие могут нас покинуть. Они подумали немного и сделали выбор.

— Но вы остались, — заметил Артур.

— Лирман предлагал последовать за ним. Но я не трус.

В дальнейшем войско продолжило редеть. Солдаты уходили по двое-трое, иногда десятками. Отправляясь на разведку, пропадали конники. Терялись отставшие обозы с прислугой. Больше всего людей покидало стоянки во время ночных привалов, просачиваясь сквозь дежурные посты.

Артур понимал, что если будет закрывать глаза на дезертирство, то потеряет армию. Он приказал стрелять на месте в беглецов либо пробовать их задержать, на усмотрение караульных. Пятьдесят человек подобным манером удалось остановить, но не было гарантий, что они не попытают удачи снова. Из восьми тысяч человек, что вышли из лагеря шестого сентября, по пути в итоге рассеялось больше тысячи — из них примерно поровну бойцов и слуг. Остальные солдаты, хоть и не порывались сбежать, большого воодушевления также не испытывали.

Армия двигалась по тракту на юг. Вести о случившемся в столице двойном перевороте уже начали распространяться по королевскому домену. Небольшие городки, через которые проходили отряды Айтверна и Тарвелов, выглядели объятыми паникой. Жители спешили скрыться в лесах, бросали хозяйство и на телегах, у кого они были, вывозили имущество. Легче всего приходилось тем, кто имел родственников на окраинных фермах и мог переждать смутное время у них в гостях. Прочих ожидали наспех вырытые в глуши землянки.

Герольды Артура выкрикивали на каждой сельской площади, что мирным жителям опасаться нечего и что высокие господа не вовлекут их в свои раздоры. Убеждало это совсем немногих. Середина и конец весны уже сопровождались погромами и грабежами, когда рассеянные Эрдером наемные солдаты Брайана Ретвальда принялись искать поживы на своей же земле. После битвы на Горелых Холмах к ним присоединились уже многие гвардейцы самого Эрдера, оставившие Кардана после гибели своего господина. Все лето люди нового лорда-констебля, Роальда Рейсворта, разыскивали по центральной части королевства бандитов и мародеров, и лишь недавно смогли отловить большинство. Теперь, были уверены поселяне, все начнется заново.

Оставался мрачнее тучи Эдвард Фэринтайн. Разговаривал он мало, держался все больше в стороне. После недавнего сражения, когда эринландец, как видели все, применил магию, люди стали откровенно его побаиваться. По офицерам такого сказать было нельзя, а вот простые воины, завидев облаченного в белый плащ сида-полукровку, порой обменивались обеспокоенным шепотом. В Иберлене не жаловали чародеев, и народ вполне мог задаться вопросом, зачем восставать против одного волшебника, привлекая заодно на свою сторону другого. Артур не удивился бы, узнав, что и его самого молва окрестила колдуном.