Времени нет
Шрифт:
— Я это заметил, — поморщился Хокимару. — Ты ему веришь?
— Михаил не производит впечатления сумасшедшего. А ты как считаешь?
— Пока не определился. Завтрашний день покажет.
— Значит, ты ему не поверил?
— Я должен верить фактам.
— А если всё, что он сказал, правда?
— Знаешь, человек в силу своей природной психологии всегда готов верить в чудо и почитать любых богов. Глядя на немыслимо далекие звёзды, он без ущерба для своего самолюбия готов предположить, что «где-то там» существуют цивилизации, значительно обогнавшие нас по уровню развития. В это мы готовы поверить!
— Знаешь, дорогой, я вот сейчас подумала, что слова этого русского совсем не противоречат представлениям нашей буддийской религии.
— И из чего же следуют подобные выводы?
— Вот проанализируй сам: как, согласно буддийской доктрине, устроен мир? — Сайхо повернула к мужу лицо, пытаясь смотреть ему в глаза, а он поймал себя на мысли, что каждая чёрточка в близких и родных линиях губ, носа, бровей волнует и тревожит его, как мальчишку. Сколько они уже вместе? Восемь лет. А как один день…
— Эй, вы сейчас где? — весело воскликнула жена, помахав перед его лицом ладонью. — Милый, ты меня слышишь?
— Да, малыш, я слышу тебя, — Хокимару остановился, поймал в воздухе пальцы жены и поднёс к своим губам. — Извини, я тут подумал…
— О чём? — тихо спросила Сайхо, прижимаясь к мужу.
— О жизни. О тебе. Продолжай, дорогая. Так что ты хотела, чтобы я проанализировал?
Супруга отстранилась, удивлённо посмотрев на мужа, потянула его за руку, увлекая за собой. Они медленно двинулись по бетонной дорожке.
— Существует временное, проходящее, не имеющее подлинной ценности — это Майя, — рассудительно, словно учительница на уроке, заговорила Сайхо. — Майя — это то, что мы называем «земной жизнью» с её ошибками и заблуждениями. Истинное же никак не связано с Майей. Истинное называется Нирвана, и это не просто внутреннее состояние человека, это иная реальность. Многие связывают свои надежды на счастье с теми изменениями, которые должны произойти с ними в Майе. «Когда-нибудь жить станет лучше», — говорят они и даже не пытаются меняться внутренне. Другие меняются, например, как этот русский, но всё ещё не стремятся к истинному. У них какой-то свой особый внутренний мир. И они пытаются быть счастливыми в нём.
— Ты не права, малыш, буддизм учит, что и то и другое — утопия. Даже если в мире не будет повода для страданий, люди не перестанут страдать. И даже внутренние душевные изменения для этого недостаточны. Ведь если душа пребывает в Майе, она и радуется, и страдает. Эти чувства связаны — на каждую толику счастья приходится пригоршня страдания. Именно так устроен наш мир. У всех народов есть мудрость: не познавши лиха, счастья не узнаешь.
— Но буддизм говорит и о третьем пути, — не сдавалась Сайхо. — В чём он заключается? Изначально души всех живых существ принадлежат Нирване — иной реальности. Но пока душа не осознаёт этого, пока не пробудится, пока грешит, она возвращается в Майю. Рождение, смерть и новое воплощение — это круги Сансары, где действует непреложный Закон кармы. Я склонна верить русскому.
—
— По-моему, такое могло иметь место. В каждом обществе есть свои изгои, свои первопроходцы и путешественники. Этот старец из параллельного мира мог и не захотеть возвращаться обратно в него. Мне понравилась его история про Шамбалу. Но больше всего понравилась идея русского, что все миры похожи на компьютерную Сеть!
— А я не согласен. Вселенная не могла быть создана цифровым компьютером. Скорее, это система взаимодействующих энергий, которая обладает чертами разумного замысла и организации, отдалённо и лишь схематично напоминающая созданные людьми компьютерные системы. А вот про океан как носитель информации — это интересно. Хотя я считаю, что информация — абстрактна, и одну и ту же информацию можно сохранять, используя различные виды энергии.
— Сложно… Ты работаешь именно в этом направлении?
— Не совсем. Но касаюсь и этого.
— Все говорят, что ты обнаружил параллельный мир и вот-вот найдёшь вход в него. Это правда?
— Нет. Увы, мой друг, наряду с неясной бесконечностью возможностей существуют ещё и их ощутимые границы! Даже для меня. Мы ничего не знаем о параллельном мире, кроме того, что он где-то есть. Боюсь, что на поиски входа не хватит моей жизни…
— Вот мы и пришли, дорогой, — Сайхо ступила на первую ступеньку лестницы их дома. Чуть помедлив, она повернулась к мужу:
— Поцелуй меня…
Опасная затея
Утром в большом зале лаборатории собрались все те, кого пригласили гости из России: Хокимару с женой, Ошива.
В дверях Михаил забирал у входящих часы и трубки мобильных телефонов. Всё это он отдал Хокимару, который спрятал их в рабочем столе своего кабинета.
Закрыв вход на электронный ключ и расставив стулья в широком проходе между столами и лабораторными шкафами, Хокимару усадил всех участвующих в эксперименте по дуге полукруга, в центре которого расположилась пара психолог Наталья. Так просил Михаил. Он установил штатив с видеокамерой так, чтобы захватить в объектив и Наталью, и всех участников эксперимента, и включил камеру на запись.
Начала сеанса ждали с нескрываемым нетерпением. Михаил обвел сидящих перед экстрасенсом медленным взглядом:
— Сейчас Наташа войдёт в контакт с кем-то из представителей параллельного мира. Сделает это она через информационное поле планеты. Причём заметьте, она почти не знает японского языка. Вы можете задавать вопросы по-японски. Отвечать она будет на том языке, на котором задан вопрос. Чтобы убедиться в чистоте эксперимента, прошу говорить о том, о чём не знают остальные присутствующие.
— Вопросы могут быть любыми? — уточнил Ошива.
— Любыми, — усмехнулся русский. — Прошу только не разговаривать между собой. Готовы? Начинаем.
Наталья кивнула головой, закрыла глаза, сосредоточиваясь и впадая в медиумический транс. Она стала дышать глубоко, но с большими паузами между вдохами. Спустя пару минут, по-прежнему не открывая глаз, женщина заговорила по-русски. Её речь была вялой, словно слова произносились в полудрёме, на зыбкой грани между явью и сном. Михаил переводил.