ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ

Шекли Роберт

– Вашей организации...
– повторил Дэйн безо всякого выражения.

– Поверьте мне, на них вполне можно положиться, - настаивал Лахт.
– Мы давно уже укрепили свои позиции на побережье Хаса и на островах Персидского залива. Мы с радостью принимаем помощь местных организаций. Ни в одном из эмиратов или протекторатов Персидского залива не любят иракцев.

– И саудовцев, - добавил Бикр.
– Но в данном случае это не важно.

– Мне любопытно вот что, - сказал Дэйн.
– Вы говорите, что у вас дружная и крепкая организация. И в то же время нет никого, кому можно было бы доверить передачу этой информации.

В этом есть некоторое противоречие.

– Я ведь уже объяснил, - ответил Лахт.
– Наши люди надежны, но нам нельзя допустить ни малейшей возможности провала.

Дэйн кивнул, но видно было, что он не удовлетворен ответом.

– Ладно, - сказал он.
– Давайте обсудим все детали.

Следующие два часа ушли на сообщение целей и путей, мест и людей и тому подобных сведений. Наконец Дэйн выяснил все, что нужно, чтобы наутро отправляться в Ракку.

Лахт проводил его до дверей.

– Встретимся в Доха, - сказал он напоследок.
– Через двенадцать дней.

– Надеюсь, - ответил Дэйн.

Глава 2.

Дэйн вышел из гостиницы "Де Билль" в одиннадцать сорок пять. Через полчаса он вошел в другую гостиницу, расположенную на площади Синтагма. Не останавливаясь, он поднялся к номеру сто двенадцать. Человек, который его там ждал, был невысоким румяным американцем лет пятидесяти. Его звали мистер Менли. На нем был клетчатый смокинг. Он любезно улыбался.

Когда Дэйн вошел, мистер Менли аккуратно сложил парижское издание "Нью-Йорк таймс" и спросил:

– Ну, что вы о них думаете?

– Ничего особенного, - ответил Дэйн.

– Полагаете, они что-то скрывают?

– Нет, они были достаточно откровенны. Что бы это ни значило.
– Он налил себе из початой бутылки шотландского виски, стоявшей на бюро, и бросил в бокал кубик льда из небольшого холодильничка, который нашел в ванной. Потом сел в глубокое кресло, лицом к мистеру Менли, расположившемуся на диване.

– Полагаю, их откровенность мало значит, - сказал мистер Менли.
– Мне бы не хотелось рассказывать, сколько так называемых революционеров ведут приятную и далекую от политики жизнь в Швейцарии и Франции. За наши деньги, между прочим. С той же проблемой столкнулись и русские... Но все это входит в правила игры. Ладно, что там у них за организация?

– Какая организация?
– спросил Дэйн.

Мистер Менли слегка нахмурился.

– Гм, черт возьми, у них есть хоть какая-нибудь? Или они попросту толкут воду в ступе?

– Откуда мне-то знать?
– ответил Дэйн.
– Они говорят, что у них хорошая организация, если вы спрашиваете именно об этом. Насколько я могу судить, у них и вправду что-то такое есть.

Мистер Менли печально вздохнул.

– Так трудно все знать! Я имею в виду знать правду. Эти люди постоянно напирают на бесконечные "исторические моменты". Все эти "освободительные движения" в странах, о которых никто никогда не слыхал. Да их тысячи, Дэйн, и все они так и ждут, когда дядя Сэм придет и раскроет чековую книжку.

– Не все. Многие устраивают дела через Москву или Пекин.

– Совершенно верно, - согласился мистер Менли.
– Мы должны вмешаться в это дело по вполне понятной причине. Революции в цене, все их покупают, почему мы должны оставаться в стороне и не прикупить парочку и себе? Но что мы со всего этого имеем, а? Что мы выиграем

от того, что в Ракке победит революция?

Дэйн пожал плечами.

– Если вам не нравится, покупайте какую-нибудь другую революцию.

– Я бы купил, - ответил мистер Менли.
– Но пока не вижу, ради чего стоило бы раскошелиться. Мое начальство в Вашингтоне советует спонсировать этот Комитет, если у них есть шансы победить.

– Ну, это понятно.

– Да. Но есть ли у этой революции хоть какие-то шансы?

– Не знаю, - сказал Дэйн.
– У меня недостаточно информации для того, чтобы делать какие-то выводы.

– Ни у кого ее нет. И все же я должен либо положиться на них, либо отказать им... Дэйн, как бы вы поступили на моем месте?

– Сменил бы работу, - ответил Дэйн.

– Ждать от вас совета...
– вздохнул мистер Менли.

– А что я могу посоветовать? Что бы вы ни решили, выбор за вами, и я здесь ни при чем. Черт возьми, вам ситуация в Ракке известна лучше, чем мне!

– Я прочел целый ворох документов, - сказал мистер Менли.
– И изучил множество отчетов и сообщений на интересующую нас тему. К слову, эти заговорщики рассказали не очень-то много во время вашей встречи.

Дэйн допил виски, поудобней раскинулся в кресле и прикрыл веки. Потом открыл глаза и произнес:

– Я бы сказал так: эти люди опытные актеры.

– То есть?

– То есть они сыграли для меня небольшой спектакль.

– Объясните, пожалуйста, свою мысль, - попросил мистер Менли и придвинулся поближе. Ему нравились актеры-любители.

– Судя по сводкам, - начал Дэйн, - эти трое работают вместе в течение двенадцати лет. Шесть месяцев назад они обратились за помощью к Америке и попросили прислать опытного американского агента. Два месяца назад они настойчиво повторили просьбу. На этот раз агент прибыл, были разработаны планы, но потом все отложили. Затем они возжаждали кровопролития, и проекту вновь был дан ход. Вам поручили проверить их подготовленность, а мне выпало работать с ними напрямую. Несколько часов назад они наконец встретились со своим долгожданным "американским агентом". Так обстояли дела на тот момент, когда я входил в их гостиничный номер.

– Ну, и что за представление они разыграли?

– Странное. Обычно заговорщики, если они действительно хотят прибегнуть к помощи извне, стараются произвести впечатление дружной команды, хотя бы с виду. А эти нарочито выпячивали свои разногласия. И роли, которые они играли в этом маленьком спектакле, разительно отличались от характеристик, которыми их наделило общественное мнение.

– Вы не могли бы объяснить более детально?

– Например, Лахт. Он самый младший из троих. О нем говорят как о человека железной выдержки и необыкновенно самоотверженном, который никогда не тратит время на пустые разговоры. А передо мной он предстал этаким болтуном, который презирает своих бестолковых коллег. Бикра считают большим эгоцентристом с непомерным чувством собственного достоинства. Вывести его из себя очень трудно, и он обладает талантом истинного спорщика. Но сегодня он вел себя как ленивый школьник, при этом постоянно нервничал по поводу и без. Рауди характеризуют как самого выдающегося из этой тройки, как прирожденного лидера. Он терпелив и безоговорочно предан делу. Но тот, кого я увидел, был нерешительным, слабохарактерным мямлей, а лидировал явно молодой Лахт.