Временная жена, или Вместе навечно. Часть 2
Шрифт:
Слушаюсь и повинуюсь. Когда я наелась, то меня начало клонить в сон со страшной силой. Оказывается, я так устала, что до кровати пришлось почти ползти. Папа смотрел на все это с улыбкой. Он помог мне улечься на подушку и укрыл одеялом.
– Засыпай, лисенок, - прошептал он и поцеловал меня в лоб. – Ни о чем не переживай. Я никому не позволю тебя обидеть, - тихо говорил папа, слегка поглаживая мои волосы. Впервые за долгое время и заснула с легкой душой, совсем как в детстве. Я знаю: пока папа рядом, все будет хорошо. Что бы ни решил Тирг,
Посреди ночи я проснулась от звука взрыва. Кровать подо мной задрожала от ударной волны. Я открыла глаза и осмотрелась, но папина рука легла мне на плечо. Мне удалось заметить лишь, что до моего пробуждения он напряженно смотрел в окно.
– Спи, спи, - зашептал он, укладывая меня обратно на подушку. – Все хорошо.
– Но я слышала… - начала было я, но папа не позволил продолжить.
– Это салют, - заверил он меня. В голове мелькнула отстраненная мысль, что кто-то здесь нагло врет, но я не успела ее как следует обдумать. Коснувшись подушки, я вновь уснула и проспала до самого утра.
А вот утро выдалось отвратительным. Едва я открыла глаза, как ощутила тошноту. Не сильную, но противную.
– Кажется, я отравилась, - пробубнила я вместо «доброго утра». Папа спал на кушетке у противоположной стены. – Вчерашний ужин, наверное, был не очень свежим, - предположила я.
– Хороший был ужин, я объелся, - возразил мне папа сонным голосом.
– Тебе не тошнит? – все-таки уточнила я. Мало ли, вдруг он спросонья еще не понял.
– Нет, - буркнул папа и отвернулся лицом к стене, давая понять, чтобы я не мешала ему отсыпаться.
Ладно, поняла. Папа всегда не любил внезапные пробуждения. Либо он просыпается по будильнику, либо сам. Третьего не дано. Может быть, тошнота сама пройдет через время? В конце концов, обжираться на ночь вредно, вот и последствия в виде несварения.
Откинув одеяло, я выбралась из кровати и принялась приводить себя в порядок. При взгляде на отце на сердце будто загорается искорка, становится тепло и хорошо. Теперь все почти также, как было раньше. Папа спит, а я собираюсь по своим делам, стараясь не разбудить его. Вот только мой желудок не желает радоваться вместе со мной и продолжает возмущаться. Лучше не становится. Возможно, стоит выпить воды…?
Я приблизилась к подносу и налила воды из небольшого графина. Отпила, надеясь, что мне полегчает, но стало только хуже. Меня сейчас вырвет. С грохотом поставив стакан обратно, я бросилась в уборную.
После рвоты мне стало немного легче. Тошнота утихла, но силы куда-то ушли. Я вновь поползла в кровать, забралась под одеяло и просто лежала, дожидаясь, когда мне станет легче. Чем я могла так отравиться? Неужели в Крепости кормят несвежим мясом? Может, поэтому его так перчили и сдобрили соусами, чтобы не чувствовался запах тухлятины? Или дело в салате, заправленном сытным соусом? Вот придет Тирг, я ему все выскажу.
Пришлось пролежать в постели три часа, потому что мне не стало легче. Тошнота никуда не девается, а о еде даже думать не хочется. Наконец, проснулся папа.
– Лена, я думал, ты уже встала, - сонно пробубнил он.
– Мне тошнит, - крякнула я.
– Заболела? – отец быстро выбрался из кровати и подошел ко мне. Привычным движением он положил руку мне на лоб, проверяя температуру.
– Отравилась чем-то, - слабым голосом отозвалась я.
– Странно, - протянул папа, с подозрением прищурившись. Больше вопросов он задавать не стал, вместо этого отошел к окну и стал что-то разглядывать.
– Что было ночью? – спросила я.
– Кто-то выяснял отношения, - папа произнес это так, будто двое пьяниц подрались под окнами Крепости.
– А точнее? – закатила глаза я.
– Я мало что видел, - хмыкнул отец. – Только вспышки света и какие-то фигуры. По нашему крылу никто не ходил, в дверь не стучал. Беспокоиться не о чем, - он решил успокоить меня также, как когда-то в детстве. Проблема в том, что такие уловки меня больше не успокаивают.
– А если серьезно? – вкрадчиво произнесла я.
– Дочь, тебе плохо? – требовательно спросил папа, не оборачиваясь. – Так лежи и выздоравливай, а не задавай глупые вопросы, - отрезал он. Отец всегда так делает, когда не хочет говорить на какую-то тему – тыкает меня носом в то, чем я занята в данный момент.
– Ладно, спрошу у Тирга, - пожала плечами я. Папа замер, а затем медленно повернул ко мне голову. Тут уж я не выдержала и ухмыльнулась, как нашкодивший ребенок.
– Спросишь обязательно, если он вернется, - отбрил он.
– Что?! – я даже о тошноте забыла от таких формулировок. – Папа!
– Что – папа? – протянул тот, играя на моих нервах. Чувствуя, что терпение мое не бесконечно, он не стал тянуть кота за хвост. Ленивым движением опустил руку в карман и вытащил оттуда…тот самый пистолет. – Я не думаю, что твоего молодчика можно назвать хорошим бойцом, - скептически хмыкнул папа. – Он даже не заметил, как я обыскал все его карманы. Не удивлюсь, если этой ночью его убили. Если нет, значит, остальные мужчины здесь еще тупее твоего муженька. Вот и зачем нам оставаться в этом мире идиотов, скажи мне?! – аккуратно подвел он меня к главному для попы вопросу.
– Здесь нет пистолетов и огнестрельного оружия, - попыталась заступиться за Тирга я. – Уверена, в битве на мечах ты проиграешь ему подчистую.
– Не проиграю, - уверенно отрезал отец. – Он не сможет биться на мечах с простреленными ногами.
– Папа! – возмутилась я. – Не смей!
Он устало вздохнул, будто моя просьба рушит его превосходный план.
– Ладно, пусть ходит. Пока, - с нажимом добавил папа, мол, и это решение не окончательное. – Нас вообще будут кормить?! – сменил тему он и взял с подноса остатки вчерашнего ужина.