Временщик. Книга пятая
Шрифт:
Я стряхнул пыль со своей головы и вдруг замер. Тут, на минутку, такой грохот стоял, потом в подъезде окно разбили – и никто из соседей не вышел? Даже любопытная Машка, которую хлебом не корми, дай в чужую жизнь влезть? Я вернулся в квартиру и не смог скрыть матерного изумления. Стена, которую мне недавно с легкостью удалось пробить, о чем свидетельствовали ноющая спина и пыль на голове, была цела. Я даже пощупал ее. А когда обернулся, понял, что схожу с ума. Потому что восстановилось и окно в подъезде!
– Это мне померещилось, что ли? Может, чего-то не того ты в настоечку
– Померещится такое… Он либо с головой не дружит, либо просто не знал про меня, – отмахнулся Лапоть. – Это ж надо, напасть на Ищущего в его доме на глазах у домового!
– Да, я его за это искренне осуждаю. Это кто такой был-то?
– А я почем знаю? Ужаленный какой-то. Но теперича он понял, куда ему соваться не стоит. Ум – он вещь такая, наживная. А коли через задницу еще науку провести, так на всю жизнь запоминается.
– Слушай, Лапоть, а там настойка осталась еще?
Мы вернулись обратно на кухню. Домовой разлил стремительно уменьшающийся напиток по стаканам и выпил, снова не закусывая. Я последовал его примеру, потянувшись, однако, за огурцом.
– Так что это было?
– Ты про что, хозяин?
– Про вот эти полеты в низких слоях атмосферы. Тот Ищущий сдристнул, как… – я посмотрел в сторону туалета, – …ладно, не будем говорить, как что.
– Ну так оно и понятно, – пожал плечами Лапоть. – Домовой в доме – как царь во дворце. Он потому и не выходит никуда. Со стенами сживается, они ему и силу дают. Что нам какой-то Ищущий? В своем доме я могу и с Богом каким силой помериться, если ему ума хватит сюда заявиться.
– А вот эти чудеса современного скоростного строительства? – я указал в сторону ванной.
– Ну так говорю же. Домовой со стенами сродняется. А у тебя дом такой, большой. Пусть не над всем ты хозяин, а мне уж приходится, раз других домовых нет. И в порядке я тоже все держать должен. Отсюда и восстанавливаю то, что рушат дураки непутевые. И покой храню, когда надо. Чтобы лишнего чего не услышали.
Теперь хотя бы стало ясно, откуда эти «щи из топора», точнее, те самые блюда, продукты для которых я не покупал. А что? Лапоть же говорил, этот дом весь его. И понятно, почему на шум никто не выбежал. Наш доблестный охранитель решил не обращать внимание местных обывателей на такую пустяковую вещь. Но шутки шутками, а разговор, который я благополучно откладывал, вышел на финишную прямую.
– Ладно, теперь о делах. Как ты понял, я ухожу. Здесь я стал чужим, близкие меня забыли, друзей почти не осталось. А те, кто остался, сами идут со мной. Да и цель у меня есть, понимаешь? Поэтому…
– Бросаешь ты меня, – губы Лаптя задрожали, а глаза наполнились слезами.
– Нет, я же помню, что с клетником было. Я тут все выяснил. Домовой по согласию может от одного хозяина к другому перейти.
Лапоть не проронил ни слова, но смотрел на меня, как племена майя на конкистадоров, что пришли за их сокровищами, – недоверчиво.
– Вот я и нашел тебе нового хозяина. Ему, правда, не говорил еще. Но у меня почему-то такое впечатление, что он согласится.
– Кто таков? Беспутством всяким не занимается? Аппетит хороший? Порядок любит?
За
– Ну все, хватит, хватит. Нормальный он. В смысле, хороший человек. Есть только один недостаток. Твой новый хозяин – обыватель.
Глава 2
Можно соврать знакомым, друзьям, родственникам, но для психического здоровья категорически вредно врать самому себе. Однако именно этим я и занимался – пытался аргументированно доказать, что в других мирах мне будет гораздо лучше, чем в Отстойнике. И сам же понимал, что это полная чушь. Но выбор был сделан, кости брошены, а палец нажимал дверной звонок.
– Привет, Сергей! – Машка появилась на пороге в кухонном фартуке. Она глядела на меня вопросительно и даже слегка возмущенно. С недавних пор, когда мне приспичило проявить собственное «я», наши отношения немного ухудшились. Меня больше не просили купить творожок или кефир по пути в магазин, да и, судя по взгляду Машки исподлобья, как на добропорядочном соседе и мужчине поставили на мне крест. Справедливости ради, я и дома появлялся теперь крайне редко для возможных поручений. Но отношения ухудшились. Это факт.
С одной стороны, плевать, а с другой – плевать с высокой колокольни. Учитывая, что я видел ее, наверное, последний раз в жизни, я сейчас мог наговорить чего угодно. Для начала я стал задвигать полунаучную белиберду:
– Ты знала, что домашние животные в семье вырабатывают у ребенка ответственность и умение заботиться? – сказал я это все не просто так, а подкрепив своим волшебным аргументом, которое мне выделило Красноречие.
Поэтому теперь Машка воспринимала эту мою фразу из «Занимательной энциклопедии для детей» (а может, из какого-нибудь блога в интернете) как достаточно весомый довод. Что мне почти сразу и подтвердила:
– Да, я о чем-то подобном читала, – кивнула соседка, не сводя с меня стеклянных глаз.
– Так вот я к чему. Я уезжаю. Надолго. А моего кота не с кем оставить.
Лапоть на моих руках с сомнением посмотрел на свою новую хозяйку, точнее, мать хозяина, и благоразумно промолчал. Разве что стал чесать голову. Вот зараза, сейчас Машка вспомнит о блохах – и пиши пропало.
– Мама, давай возьмем! – за спиной соседки мелькнул Васька.
– Шерсть будет по всей квартире, – неуверенно протянула Машка, обретая осмысленный взгляд.
– Я пылесосить буду каждый день, и убирать за ним, и вычесывать, – затараторил Васька.
Я хотел было подать голос, что Лапоть сам может пылесосить. Надо лишь, во избежание техногенных катастроф различного масштаба, сразу объяснить, как пользоваться электрическими приборами. А то, чего доброго, останутся без квартиры – это в лучшем случае. Но я вовремя осекся.
Для них у меня на руках сидел кот. Самый обычный, длинношерстный, возможно, даже симпатичный. Но все же кот. А он вряд ли должен помогать в хозяйстве. Скорее, наоборот.