Время Андропова
Шрифт:
Венгрия, 1956 год
ХХ съезд КПСС круто изменил политические подходы. Круги от брошенного в Сталина камня широко разошлись и по странам советского блока. На повестку дня встал вопрос о преодолении тяжелого сталинского наследия. На партийных собраниях в Венгрии ставились вопросы о необходимости перемен, критиковались венгерские руководители, под сомнение ставилась их приверженность курсу ХХ съезда. И огонь критики сходился на фигуре Ракоши. Все отчетливей звучали призывы к его отставке. Ракоши не скрывал своего недовольства закрытым докладом Хрущева о Сталине. Много лет спустя Андропов рассказал, как Ракоши пригласил его на охоту и наедине сказал: «То, что вы натворили на своем съезде — это беда. И я еще не знаю, во что это выльется и у вас, и у нас» [418] .
418
Горбачев М.С. Наедине с собой. М., 2012. С. 128.
Ю.В.
1950-е
[Рыбинский музей-заповедник]
В 1954 году на свободу вышел посаженный в тюрьму в 1951 году Янош Кадар. Складывалось сложное переплетение мотиваций, политических амбиций и перспектив в венгерском руководстве. Когда в Кремле пришли к выводу, что Ракоши надо менять, естественно, возник вопрос — на кого? Андропов, например, подходящей кандидатуры не видел. Он вообще упрямо и догматически поддерживал Ракоши и настороженно смотрел на возвращение Кадара в Политбюро ЦК ВПТ. Андропов видел в этом «уступку правым и демагогическим элементам» и в донесении в Москву 29 апреля 1956 года напоминал о том, что еще в марте 1955 года именно Имре Надь предлагал включить Кадара в Политбюро [419] . В донесении от 6 мая 1956 года Андропов цитировал Ракоши, который в беседе с ним заявил, будто Кадар представляет опасность, становясь «знаменем всех недовольных» [420] .
419
Советский Союз и венгерский кризис… С. 65.
420
Там же. С. 70.
В начале июня 1956 года в Будапешт прибыл Михаил Суслов и, ознакомившись с обстановкой на месте, информировал Москву в весьма умеренных выражениях, по сути, не выдвигая серьезных аргументов против идеи вернуть Кадара в Политбюро ЦК ВПТ. Наоборот, после длительной беседы с ним Суслов пришел к выводу, что его возвращение «значительно успокоит часть недовольных, а самого Кадара морально свяжет» [421] . Вместе с тем Суслов проявил известную осторожность и не форсировал снятие с должности первого секретаря ЦК Ракоши, заявив, что в данное время это было бы «подарком для американцев» [422] . Шла подготовка к пленуму, а тем временем страсти накалялись.
421
Там же. С. 86.
422
Советский Союз и венгерский кризис… С. 154.
Многолюдные собрания в литературном кружке Петефи всерьез беспокоили Андропова. Собиравшиеся там писатели и публика свободно вели дискуссии, подвергая критике даже основы социализма. Андропов с тревогой писал в Москву в конце июня 1956 года о том, что «враждебные и оппозиционные элементы чувствуют свою почти полную безнаказанность за проводимую ими подрывную деятельность» [423] . Учитывая все то, что произойдет всего через несколько месяцев, можно не сомневаться, что именно тогда в Андропове укрепилось твердое предубеждение и против писателей вообще, и против свободного выражения ими собственных мыслей и мнений.
423
Там же. С. 121.
В июле 1956 года в Будапешт прибыл Микоян, и судьба Ракоши была решена. Микоян провел встречу с наиболее влиятельными членами венгерского руководства и четко уловил их намерение сменить руководителя партии. Они думали тем самым погасить возрастающее недовольство в партии, но сами не решались действовать без одобрения из Москвы. Ракоши подчинился нажиму Кремля и согласился на отставку. Вместо него первым секретарем ЦК ВПТ был избран Эрне Гере. Не прошло и нескольких дней, как Андропов стал критически высказываться о новом венгерском лидере, «не пользующемся должной популярностью среди широких партийных масс» [424] . Накануне пленума, отправившего в отставку Ракоши, свое мнение об Имре Наде Микоян изложил членам Политбюро ЦК ВПТ. Он заявил, что исключение Надя из партии, хотя «он своим поведением этого заслужил», было ошибкой, а вот если бы его оставили в партии, «он должен был бы подчиняться партийной дисциплине и выполнять волю партии» [425] .
424
Там же. С. 46.
425
Там
Встречи и беседы Микояна с венгерскими руководителями проходили в присутствии Андропова, который довольно глубоко погрузился во все политические дрязги, собирая, обобщая и посылая в Кремль все, что видел и слышал. 21 июля перед отъездом Микоян с благоволения Хрущева встретился в здании советского посольства с Имре Надем и имел с ним долгую беседу, прощупывал и зондировал почву, прикидывал, насколько может быть оправдана ставка на этого опального, но очень популярного в народе политика [426] .
426
Крючков В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 54–55.
Политическая развязка приближалась. В Венгрии все громче и громче раздавались голоса с требованием пересмотреть судебный процесс Ласло Райка. Ведь главными обвинениями против Райка и еще ряда подсудимых, приговоренных к расстрелу и расстрелянных, было то, что они активные агенты «клики Тито». А между тем отношения с Югославией в 1955 году вполне наладились, и в печати Тито перестали именовать «фашист». Одним словом, обвинения против Райка и других подсудимых на этом показательном процессе 1949 года безнадежно устарели и выглядели нелепыми и сфабрикованными.
В конце лета и начале осени внимание Андропова переключается на Имре Надя. В Венгрии началось переосмысление совершенных ошибок, и в партийных кругах заговорили о желательности возвращения Надя на пост премьера. Об этом было слышно и в городе, и особенно в деревнях, где помнили о его отношении к крестьянам. Венгерское руководство шло на уступки. В начале октября 1956 года Надь был восстановлен в партии, откуда его исключили в декабре 1955 года. Сторонник жесткой линии Андропов бомбил Москву донесениями, в которых обвинял венгерское руководство в беспринципных и излишних уступках [427] . И в то же время Андропов стал все отчетливее понимать, сколь велико давление свободолюбивых венгров на партийную верхушку. В сообщении в Москву 12 октября 1956 года он передал мнение Гере, который довольно точно оценил источник всех бед: «Враждебные элементы в Венгрии очень сильно играют на том, что в СССР в течение многих лет существовал культ личности Сталина, якобы задержавший развитие демократизма в партии и стране» [428] . Далее Андропов уже просто бил тревогу: «Враждебные оппозиционные элементы всячески поносят руководителей партии, а наши друзья либо отмалчиваются, либо увещевают и в конце концов уступают. Наш старший советник при МВД т. Ищенко информировал меня о том, что нездоровые настроения стали распространяться среди части работников госбезопасности. Имеется ряд сигналов о высказываниях ряда руководящих армейских работников против руководства партии. Если наши друзья будут и дальше вести такую же непротивленческую политику, появление Надя Имре как руководителя партии и страны представляется нам делом вполне возможным» [429] .
427
Советский Союз и венгерский кризис… С. 194.
428
Там же. С. 303.
429
Советский Союз и венгерский кризис… С. 305.
Имре Надь
1956
[Из открытых источников]
Иными словами, революционная ситуация налицо. Растерянность в верхах, расслоение госбезопасности и армии, а с другой стороны, растущая активность масс, поверивших в свои силы. Через пару дней Андропов сообщал в Москву о возросшей активности Надя — он установил у себя в доме часы приема, и к нему «в большом количестве приходят представители венгерской интеллигенции» [430] .
430
Там же. С. 309.
За спиной у Андропова было кремлевское руководство, считавшее необходимым делать шаги для разрядки обстановки. И хотел того Андропов или нет, но в Кремле тоже шли на уступки. На заседании Президиума ЦК КПСС 20 октября 1956 года было принято решение об отзыве советников КГБ из Венгрии [431] . Логика этого решения, как и идея отозвать советников по военной линии, заключалась в том, чтобы помочь режиму Гере погасить недовольство венгров по поводу советского присутствия. Но это были уже запоздалые шаги по умиротворению венгерского общества.
431
Там же. С. 315–316.