Время ангелов
Шрифт:
– Извини. Я не могу веселиться, если не весело мне.
– Что-то случилось опять?
– Нет. Просто мысли ни о чем. А ты молодец, совсем не пьешь.
– Полина посмотрела на Машу и улыбнулась.
– Ну, я привыкла всегда за рулем и для меня не принципиально пить. Я люблю, конечно, вино, но на особенных случаях.
– Это, каких?
– спросила Полина, заинтересованная Машиной фразой.
– Например, свадьба или день рождение, а тут просто провели классно выходной. Событий нет.
Пять минут ехали молча. Маша спросила:
– Мне все же не нравится твое состояние. Ты не заболела?
Полина отрицательно покачала головой.
– Что
– Да не думай об этом. Все мои сны. Де жа вю в реале. Начну продолжать, точно решишь, что я ненормальная.
– Полина улыбнулась и погладила Машину руку.
– Дорога станет короче, если хоть что-нибудь расскажешь.
– Ладно.
Полина посмотрела снова как тогда в зеркало.
– Тебе кажется, что за нами наблюдают?
– спросила Маша.
– Нет. Но я точно знаю, что за нами всеми всегда наблюдают. Где бы ты ни был, и даже внутри тебя. Ты не можешь спрятать свои мысли плохие, даже если скажешь что-то хорошее, их все равно услышат.
– Ну, я про это знаю. Психология в Универе мне удавалась. Да и философия мне нравилась, особенно Ницше. Твои слова сейчас напоминают одну его фразу.
– Какую же?
– Невозможно быть свободным от того, от чего убегаешь.
Полина молчала, потом повторила слова Маши, то есть Ницше.
– Невозможно быть свободным от того, от чего убегаешь. Именно так и есть. Она все время будет преследовать меня, потому что я от этого убегаю.
– Кто она?
– спросила Маша уже с ревностью.
– Любовь, Маш!
После этого ответа Маша вздохнула, она боялась услышать, чего-нибудь другое. Полина продолжила:
– Лет с восьми, когда мы уже вернулись с севера, мне снова начали сниться сны. Я уже не падала ни в какую яму. Но сны немного периодами повторялись. Иногда я видела пожар, тогда можно было точно знать, что к вечеру у меня будет высокая температура, но днем где-то у соседей или в соседних дворах что-то загоралось. Однажды сгорели сорок сараев. Мы жили в небольшом городке, и во дворе был определенный участок, где застроили все гаражами и сараями. Как они сгорели, никто не знает, но я перестала рассказывать после этого ужасного случая свои сны. Иногда мне снилась война, я видела, как я девчонкой спасала какого-то мальчика лет восьми, а мне было около четырнадцать. Высокий многоэтажный дом, все в руинах. Я зову его. Слышу свист фугаски, и уже вижу мальчика, накрываю своим телом и все. Темнота, тишина. Ничего не слышу. Я в восьмилетнем возрасте не знала много о войне и блокаде Ленинграда. Уже став старше, и смотря фильмы, читая об этом книги, то понимала, что я видела свою смерть прошлой жизни. Я не знаю, спасла ли я мальчика, но надеюсь, что спасла.
– А я бы хотела знать свои прошлые жизни.
– Сказала Маша.
– И я бы тоже, но помню только свою смерть последнюю.
– Может и хорошо это. Вот бы ты помнила голод, холод, видела другие смерти. Это должно быть жутковатое воспоминание.
– Может и так. Я отвлекалась от этих всех снов и миров, зачитываясь книгами. Уходила в библиотеку и проводила там несколько часов.
– Помогало?
– Да не всегда. Я потом начинала осознавать, что я одна живу, я одна живая, а все остальные как созданы для меня, чтобы мне не было одиноко и страшно. Потом став постарше это прошло. А потом...
Полина замолчала.
– Что, малыш?
– Маша уже участливо нежно ждала продолжения.
– А потом я выросла. Сны о блокадном Ленинграде меня еще не покидали, но стали реже. И начали случаться чудеса. Этот
– Поль, ты может, преувеличиваешь? Это просто совпадение.
– Слишком часто они случались. Потом я стала контролировать свои мысли и даже если меня пытаются разозлить, то стараюсь желать им только добра.
– Ты поэтому не работаешь в команде с кем-то?
– Стало прохладно, Маша включила печку.
– Поэтому может и тоже. Я когда ухожу из какой-то организации, если я попадала с другими под сокращение, например, или просто эти интриги мне не нравились, то компания банкротилась. Закрывалась в течение года, а то и меньше.
– Ты у меня опасная девочка! Тебя обижать нельзя оказывается.
– Засмеялась Маша.
– Да никого нельзя обижать. Я после этого контролирую свои мысли, но со снами сделать ничего не могу.
– Все будет хорошо, не думай даже об этом. Мы приехали, маленький!
Маша припарковалась у дома на специально выделенном участке.
Уже в квартире Мария предложила Полине первой принять душ, пока сама сварит кофе.
Полина бросила всю с себя одежду в стиральную машинку и включила воду. Хотелось спать, вода приятно стекала по гладкой коже живота и груди.
Прислонившись к стене, она наслаждалась водяным горячим дождем, закрыв глаза.
Теплые руки обняли Полину и прижали к себе.
Полина открыла глаза. Маша. Красивая обнаженная Маша стояла вместе с ней под душем и уже целовала ее, опуская руки все ниже. Лаская грудь, живот. У Полины кружилась голова от Машиной страсти и своего желания. Сон снова сбылся.
11
Полина помнила все. Закрывала глаза и мысли снова и снова возвращали ее туда, в четыре года назад.
Москва. 11 число. Январь. Поезд. Вокзал.
Полина ехала с вокзала домой после новогодних рабочих каникул, в комнату, которую сняла перед самым католическим рождеством.
Она думала, что приедет, оставит вещи, и сразу на работу в офис. Полина совсем не ожидала, что ее ждет впереди еще один сюрприз от хозяйки квартиры.
Милая старушка, проживающая в Москве уже лет тридцать, за чашечкой чая, рассказала Полине однажды как, в свое время, получила три квартиры в Москве. Удачно выйдя замуж, а потом долго скрывала, от заводской очереди на квартиру, где стоял муж, что он умер уже как два месяца. Дали квартиру ей, потом ему как живому и еще осталось в наследство от него. Полина чувствовала каждую ложь и плохие поступки, и после подобных рассказов старушки старалась меньше с ней общаться, и бабушка доверия не вызывала.