Время больших отрицаний
Шрифт:
— Ну, по признаку скромности, конечно, нужно назначать директором Валю Синицу. А я зашел сюда так, посмотреть… пойду, извините.
И вышел во внутреннюю дверь, в зону.
День текущий 16.4891 сент ИЛИ
17 сентября 11 ч 44 мин 15 сек
17+70 сент 10 ч на уровне К144
…пока Миша сидел на совещании, там минули сутки
— Ну и подчиненные у вас, Варфоломей Дормидонтович! — бросил Документгура Любарскому.
— А это тоже специфика верха, — огрызнулся тот. —
— Самое интересное, что он прав, — сказала Малюта. — Не только о руководстве в условиях НПВ, но и о БорБорыче.
— Почему же вы не сказали это при нем? — спросил Любарскй.
Под этот диалог поднялся со своего места Толюн — и тоже вышел через внутреннюю дверь. Без слов. Его проводили глазами.
Его поступок тоже отдавал чем-то Вселенским.
— А ваше какое мнение, Виктор Пантелеймонович? — повернулся начплана к Страшнову. — Подбирали нам руководителей тогда, помогите и сейчас.
Тот прижмурил набрякшие веки, усмехнулся:
— Я нынче частное лицо, здесь вроде эксперта, какая от меня помощь. Да и тех не я подобрал, а сама жизнь, парень правильно сказал. И насчет совета тоже. Выбирайте на альтернативной основе, как сейчас принято, кого сочтете нужным.
На том и порешили. Главным инженером на альтернативной основе утвердился Буров. Директором избрали Любарского (несмотря на его протесты). Создали и предложенный Мишей Координационный совет с правом для каждого члена его принимать самостоятельные решения наверху. Ни Панкратова, ни Васюка в него, разумеется, не включили.
Валя Синица как был, так и остался замом по общим вопросам; старшим куда пошлют.
…И был эпизод. Небольшой, коротенький — но многое определивший далее. Вновь избранные директор и главный инженер воспользовались ситуацией и обратились к присутствующим городским властям с просьбой о помощи. Сами, мол, видите, в каком мы положении. Неплохо бы и финансово-экономически поддержать, да и технику для разборки завалов прислать. Буров даже напомнил, как всем миром год назад обуздали Шайтан-Шар — при высоком содействии Виктора Пантелеймоновича Страшнова; вот и сейчас бы…
На что власть в лице мэра, выбираясь из-за стола, отреагировала так:
— Финансово… техникой… всем миром!.. Будьте благодарны, что на первый случай не наложим на вас штрафные санкции.
— За что?! — в один голос спросили Любарский и Буров; да, кажется, не только они.
— Найдем за что. Город переполошили, имущество исчезло и повреждено. Вот у меня где ваш Шар! — и «румяный комсомольский вождь», ровесник Бурова, ныне банкир и мэр, постучал себя ладонью по полной белой шее.
Страшнов молча пошел к двери; он более не был властью.
Впечатление было настолько сильным, что никто кроме коменданта Петренко не пошел провожать высоких посетителей к их лимузинам (что, конечно, тоже было ошибкой). Все остались
— Сволочь какая… — растерянно сказал главинж Виктор Федорович; у него по-мальчишески кривились губы. — Вот у него где наш Шар!.. — он тем же жестом постучал себя по шее. — Вошь сановная. Он даже не знает, что там!
— Н-да! — крякнул Волков. — Прости им, господи, ибо не ведают, что творят. А прощать-то нельзя. Да и допускать творить такое тоже бы…
Люся Малюта рассмеялась звонко и зло:
— Что, мальчики, получили… помощь!
— Ясно. Полагаться нам надо только на самих себя, — сделал верный вывод новоиспеченный директор; и озабоченно потер лысину. — М-да… Как говорил Людвиг ван Бетховен: «Человек, помоги себе сам!»
— Во! Предлагаю лозунг: «НИИвец, помоги себе сам!» — оживился Буров.
— И другим тоже, — молвил Мендельзон.
— Что другим тоже?
— Лозунг дополнить надо: помоги себе сам — и другим тоже. Ничего, если это не по Бетховену.
На том и порешили. Но лозунги не развесили, забыли, заморочились. Было не до рекламы.
Впрочем, и без этого эпизода НИИвцы, как избранные, так и обойденные, понимали — если не словесно, то чувствами: эти взаимодействия и налаженные отношения с властями, с внешним мирком… не то, мура. Лишняя трата нулевого времени.
Потому что незримо присутствовали — и на совещании, и вообще здесь — два покойника: Пец с его тезисом, что мир НПВ суть более общий и мощный, ПЕРВИЧНЫЙ случай действительности, и Корнев, который возглашал и делами утверждал необходимость решать проблемы именно так: используя ускоренное время, обширные пространства его — и поля. Это было посерьезнее любого начальства. Их мир был куда крупнее, чем у того «вождя».
И немногословный уход с совещания в зону, в мир Неоднородного Пространства-Времени, в Первичку сначала Панкратова, затем Толюна весил больше мелких решений здесь — на обочине, на проходной.
Нам с вами, читатель, так же придется применяться к этой НПВ-ситуации. Это ведь именно потому, что в медленном течении времена, на однородной обочине, удалось развернуть повествование о совещании в комендантской каморке. Едва ли не протокол: кто что сказал, да что ему ответили, какое у кого было выражение лица…
Потому что прочие дела в Шаре сейчас замерли. А дальше — нет, не выйдет. Урывками о крупном, эпизодиками про сложное, вплоть до одной фразы — иначе не охватим. И счет, счет времени.
Не времени — ВРЕМЕН.
Да и замерло ли там все? Ну-ка вперед…
Глава третья. Старания молодого Панкратова
(Рождение в грозе и буре)
Самое близкое к Божественному творению мира: роды, созидание и творчество.