Время Ч.
Шрифт:
Отзываясь о ФБР в общем положительно, Сэм Кислин все же заметил, что Бюро охотится не за теми людьми. По словам Ройса, Кислин «пытался встретиться с тогдашним директором ФБР Луисом Фри и объяснить ему, что в Нью-Йорке агенты Бюро ловят не профессиональных преступников, которые состоят в мафии и отмывают деньги, а просто хотят свалить все на Михаила Черного, на Сэма Кислина, на тех, у кого кошерные бизнесы».
В Нью-Йорке русскоязычной преступностью занимается созданный 1 мая 1994 года отдел С-24, который называли русским. Помимо С-24 был отдел С-6, занимавшийся борьбой с организованной преступностью выходцев из стран Азии, куда входили иммигранты из азиатских республик бывшего СССР. Сейчас отдел С-24 называется отделом борьбы с евразийской преступностью, а С-6 занят остальными азиатами.
На
«Это компания, которая называется точно так же, – устно и письменно заявил Джоэл Бартоу, – вторая фирма, которая не зависела от компании Кислина и занималась тем, что упомянуто в рапорте ФБР. Этот рапорт с самого начала перепутал две фирмы. Узнав об этой разнице, я лично передал по телетайпу в центр ФБР свой рапорт с объяснением». К этому можно добавить, что адвокат Уолприн, со своей стороны, направил директору ФБР Луису Фри негодующее письмо с просьбой объяснить, каким образом закрытые данные его Бюро так свободно попадают к журналистам, а в результате этого пострадало доброе имя Сэма Кислина, патриота Америки и борца с организованной преступностью. «Кислин сотрудничал с ФБР, сообщив ценную информацию, – написал адвокат. – А за это кто-то по ошибке заклеймил его преступником и притянул к политическим играм».
«Много лет назад в ФБР меня спросили, могу ли я ответить на некоторые вопросы, – заявил сам Кислин. – Я немедленно – и без всяких адвокатов – сказал, что буду счастлив сотрудничать и предоставить ФБР информацию. Так я и сделал».
В 2001 году Яаков Зихрони, израильский адвокат Михаила Черного, провел в Тель-Авиве аналогичную пресс-конференцию, на которой выступил Джоэл Бартоу. Там он уже сказал, что в ФБР занималось изучением связи Черного с отмыванием в США денег от наркоторговли. «В результате следственных мероприятий я пришел к выводу: Черной не имеет никакого отношения к русской мафии, – заявил Бартоу. – Я слышал, что в черные списки (российского. – Авт.) МВД попадают те, кто отказался заплатить отступные. Эти списки передаются в Интерпол и правоохранительные органы других стран. После этого у отказавшихся откупиться предпринимателей начинаются проблемы».
Статья об этой пресс-конференции появилась в «Московских новостях» 3 апреля 2001 года, и ее автор Дмитрий Радышевский пояснил, что «уже примерно год деятельность детективного бюро Бартоу оплачивается Черным, которому Бартоу старается помочь в восстановлении имиджа порядочного человека»!!! Но... О чудо! Спустя некоторое время «принципиальный журналист-расследователь» Радышевский сам станет ближайшим помощником и правой рукой Черного в Израиле. Неужели не знал, на кого работать идет?..
Первым секретным документом ФБР про русскую мафию, который пошел гулять по страницам газет Нового и Старого Света, можно считать так называемый «список Муди», бывшего заместителя директора ФБР и начальника отдела борьбы с организованной преступностью. Джеймс Муди (в России из корректности называют Моуди) начал прохладные контакты с еще советской милицией в конце 1980-х годов, а в начале 1990-х именно он предложил директору Бюро создать русский отдел. Дел у этого отдела все прибавлялось: если в 1990 году ФБР вело только 68 дел, в которых фигурировали удальцы из СССР, то всего лишь через три года таких дел было уже 215.
Американские журналисты взялись за новую тему наравне с правоохранителями, и читатели
Джеймс Моуди научился выговаривать все это в 1992 году, когда в Вашингтон прилетел заместитель министра внутренних дел России Михаил Егоров, возглавлявший Управление по борьбе с организованной преступностью. «Мы провели вместе несколько дней и поняли, что решать проблему русской мафии можно только сообща, – рассказал Моуди в одном из интервью. – Никаких договоров между нашими странами еще не было, не было даже подписано соглашение об экстрадиции преступников. Но через несколько месяцев по нашей просьбе ГУОП арестовал и переправил в США мошенников Давида Шустера и Александра Белоногова». И еще он сказал фразу, которую следует запомнить: основная разница между Россией и США заключается в том, что по американскому закону любой человек может открыто назвать себя боссом мафии и за это его нельзя арестовать. А в России человек, чтобы его не арестовали, должен быть боссом мафии.
Как попали братья Черные в «список Муди»? Да очень просто.
– В 1988 году я уехал в Москву, где познакомился со многими нашими «предпринимателями новой волны», с западными бизнесменами, – рассказал Михаил Черный в 1999 году российской газете «Мир новостей». – Знакомство в конце 1989 года с американцем Сэмом Кислиным, который тогда торговал всем – от апельсинов до швейных машинок, – во многом определило мою дальнейшую судьбу.
Попытки Кислина добиться цивилизованного раздела начатого было совместного алюминиевого бизнеса были жестко пресечены: ему посоветовали «серьезно подумать, если жена хочет видеть его самого и детей живыми». А теперь вспомните его слова на пресс-конференции в Манхэттене в декабре 1999 года: «Много лет назад в ФБР меня спросили, могу ли я ответить на некоторые вопросы. Я немедленно – и без всяких адвокатов – сказал, что буду счастлив сотрудничать и предоставить ФБР информацию. Так я и сделал». В Нью-Йорке до сих пор поговаривают, что после этой сказанной Кислиным фразы Черного в Штаты и не пускают. И не его одного...
По ряду причин имеет зуб на Кислина и Иосиф Кобзон. «В 1994 году меня оклеветал одесский еврей Сэм Кислин, – заявил Иосиф Давидович “Экспресс-газете” 11 октября 2002 года. – Он торговал в России металлом, проторговался и удрал в Штаты. Там его скрыли, и, чтоб как-то отслужить своим покровителям, он написал на меня две страницы клеветы. Позднее за очень большие деньги один фэбээровец показал моим людям секретную папку с этим доносом. Там было написано, что я торгую оружием, наркотиками, содержу публичные дома».
Михаилу Черному не привыкать вступать в конфликты с властями. Ведь начиная свой, по сути, подпольный бизнес в советском Ташкенте, братья, по слухам, опирались на поддержку криминального мира чуть ли не всего Узбекистана. Первые 100 тысяч рублей Черный заработал еще при советской власти «цеховиком» на пластмассовом ширпотребе. Других за это сажали и даже стреляли, но Михаила Черного с братом Львом не тронули. «Да и потом, в 1985 году, выяснилось, что советский закон в принципе дозволял такую форму работы, – сказал Михаил Черный много позже израильскому журналисту. – Так что это милиция и прокуратура нарушали закон, а не те, кто зарабатывал деньги своим трудом и инициативой». Так Михаил Черной отвечал на обвинения российской прессы и слухи о том, что его кооператив в свое время отмывал доходы преступных группировок от рэкета, проституции, торговли оружием и наркотиками.